Татьяна Короткова - От первого лица. «Звездные» истории - о времени и о себе

Искусство, конечно, требует жертв. В мире театра, я имею в виду подлинный театр, не зарастающий тихой болотной ряской, все очень жестко. Служишь ему – будь как жрец в храме, и даже мысль о поблажке греховна.

Костя Райкин – незаурядная личность, исключительной работоспособности и преданности делу человек. Никогда в его храме – в «Сатириконе» – не появится актер-ремесленник, никогда не будет халтурных постановок. Райкин видит цель и идет к ней, остальное неважно. В «Сатириконе» – стабильный успех, все мастерски спрессовано, сцементировано, «конструкция» каждого спектакля выдержит любое испытание. Это один из лучших театров Москвы, благодаря Константину Райкину мне выпало счастье работать с выдающимися режиссерами современности: Фокиным, Фоменко, Стуруа.

Но служение в храме под названием «Сатирикон» – очень затратный процесс. И дело, конечно, не в том, что от тебя требуется стопроцентная самоотдача театру и только театру…

Когда Райкин на читке перед репетициями озвучивает мужские и женские роли – смешно. Устрашающее, жутко, зловеще. Но – смешно до колик, до сползания под стол. Однако – это его органика, органика достойного продолжателя великого отца.

– Сережа, эта фраза у тебя сегодня не получилась.

– А сцена получилась?

– Сцена – да. А фраза – нет.

И невольно перенимаешь – впитываешь его органику на уровне техники, подражания, легендарный «райкинский» темперамент влезает под кожу, ты начинаешь существовать на рефлексах и реакциях: от учителя – ученику… И начинаешь невольно ежиться, фиксируешь в себе, услышав:

– Господи, ты вот сейчас был так на Костю Райкина похож!

Недавно вернулись с женой из турпоездки по Италии, загорелые, довольные. И решили посидеть в «Европейском». Проходим мимо охраны и швейцара и прямо в спины слышим восторженный шепот:

– О, смотри, Райкин пришел!

Что ж, значит, не зря я столько лет с Константином Аркадьевичем работал, сравнение с ним расцениваю как комплимент.

Кстати, о путанице, малообразованных журналистах и Костином терпении. Как-то после гастролей в Одессе часть труппы попала на бесплатный тур по Средиземному морю. Оформляемся, стоим в сторонке: я, Федя, еще кто-то из артистов и Костя, ждем очереди. Вдруг подходят два таможенника, и прямо к Константину Аркадьевичу:

– А вы не Боря Райкин, случайно?

Костя и бровью не повел:

– Нет, но вы знаете, нас с Борей часто путают.

Таможенники тут же теряют интерес, отходят, переговариваясь в голос:

– Да я ж тебе говорю – просто похож. А ты: Райкин, Райкин! С кем ты спорить взялся! Я этих райкиных столько тут повидал на своем веку…

Но если служивых на дальних рубежах простить можно, то чем объяснить невежество молодых столичных журналистов?

Приходит девушка на интервью, что-то там такое полистала, набралась какой-то информации, что-то лепечет. Райкин не выдерживает, вежливо приглашает посетить спектакль – речь о «Служанках» в постановке Романа Виктюка, а уж после и поговорить. На второй встрече корреспондентка задает первый вопрос:

– А вот в вашем спектакле этом… «Уборщицы»…

Райкин переходит на резкий тон:

– Уходите! Уходите немедленно!

Или приходит молодой человек, протягивает – чуть ли не в рот – Райкину микрофон с логотипом федерального телеканала, камера включена:

– Константин… э… простите, не знаю вашего отчества…

Ради всех святых…!

Если на сцене «Сатирикона» пять человек – это пять Райкиных, если десять – десять Райкиных. Это так. Но Костя и сам – чрезвычайно требовательный к себе актер, очень исполнительный, всегда идет за режиссером, беспрекословно подчиняется его воле.

Репетировали с Петром Фоменко, Райкин в главной роли. Петр Наумович – гений особого порядка, когда из хаоса и сора рождаются стихи. Как это обычно происходило:

– Ребята! Я все придумал. Делаем так!

Делаем – так. Назавтра:

– Ребята. Все забудьте! Все заново!

Сцены переворачиваются с ног на голову. Назавтра:

– Я был неправ! Ничего не годится! Полная ерунда! Давайте по-другому…

Три дня до премьеры, билеты проданы, а спектакль все еще «сочиняется»! Костя не выдержал, заплакал:

– Петр Наумович! Что ж я у вас как проститутка – сегодня так, а завтра эдак! Я ничего не понимаю!

Фоменко подумал-подумал и – с азартом:

– Хорошо. А давайте так…

Но все знали, и Костя вернее всех, Фоменко – гений. Актеры в его бесконечных многоходовках присваивали себе слова автора, постепенно погружались в придуманные спутанные чувственные отношения, влезая в образ как в костюм, начиная думать чужими мыслями как своими. «Великолепный рогоносец», «Превращение» – это театральные шедевры.