Татьяна Вирта - Физики и лирики - истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

Мне было душно, плохо, лежать под балдахином на своей царской постели невозможно, я стащила одеяло на пол и улеглась прямо на полу.

До меня как в тумане доносился голос Айка Сильвейры, он с кем-то говорил по телефону и вроде бы кого-то убеждал:

– Да нет, я думаю, летального исхода не будет, но состояние критическое…

И я понимаю, это Айк Сильвейра, профессор Гарвардского Университета, который нас здесь принимает и является нашим незаменимым другом и покровителем, звонит в университетский госпиталь и разговаривает с регистратурой.

Наступает длинная пауза. И снова голос Айка:

– Я понял, все равно надо везти к вам…

Пауза.

– Хорошо, мы сейчас будем.

Юра с Айком затаскивают меня в машину, и мы едем. Приезжаем как раз в перерыв, медики уходят на обед. В коридоре, где сидят пациенты, невероятный холод, и нам тоже приходится спуститься в кафе.

Не знаю, как я все это выдержала, но доктор меня принял и выписал лекарства. Без рецепта получить их было бы нельзя.

Приезжаем к себе, я принимаю купленные в аптеке лекарства, но больше чем минут пятнадцать они в моем организме не задерживаются и настоятельно просятся обратно. Приходится принимать привычный аспирин.

Этот грипп не прошел для меня без последствий, и бедный Айк Сильвейра замучился, развозя меня по докторам. В Москву я вернулась все еще с последствиями осложнений и долго здесь долечивалась. Замечательная медицина в Америке, бесплатная, просто мне, наверное, не повезло.

Однако же летального исхода, как и обещал Айк Сильвейра, я избежала. Постепенно я начала поправляться и осматривать Бостон, как считается, самый европейский из американских городов. Знаменит своими культурными традициями, представляет собой важнейший промышленно-финансовый центр восточного побережья США. Одновременно является крупнейшим портом, расположенным в устье реки Чарльз, впадающей в Массачусетский залив Атлантического океана.

Юра был все время занят, его лекции проходили, видимо, с успехом, и я была предоставлена самой себе.

Прежде всего отправляюсь в Музей изящных искусств. Американская живопись меня особенно интересует, поскольку я с ней плохо знакома. И вот передо мной три зала, где представлены полотна американского живописца Копли Джона Синглтона (1738—1815 гг.). Портреты, жанровые сцены, пейзажи. Реализм, временами трогательный, но порой для меня чрезмерный. Например, такая сцена: молодой парнишка, юнга, одной ногой из шлюпки переходит на катер, в то время как другую ногу у него откусывает акула. Кругом море крови, все представлено в натуре.

Продолжать осмотр выставки после этой картины совсем не хотелось, и я решила прогуляться вдоль реки Чарльз. Вода в ней почему-то была черной, и даже на выходе из города, где были естественные и пологие берега, никто в ней, как водится, не купался.

Потом прошлась по Бэкон Хиллз и площади Копли. Наконец-то я поняла, в честь кого эта площадь так называется. Надо сказать, что окна библиотеки нашего факультета смотрят как раз на эти места на противоположном берегу реки, и однажды я спросила у девушек, молодых сотрудниц библиотеки, обозначает ли что-нибудь название – «Копли». Однако девушки ничего не смогли мне объяснить. Как?! Но это имя американского художника?! Трудно себе представить, чтобы кто-то у нас не знал, скажем, имени Репина. Вооруженная своим открытием, захожу в библиотеку и зову сотрудниц:

– Девушки, но Копли, оказывается, известный американский художник! А вы этого мне не сказали!

– Вы знаете, мы заняты тем, что выдаем научные книги, а художники нас не касаются!

Что им на это возразишь? Возможно, они правы. Каждый должен заниматься своим делом и меньше отвлекаться на разные посторонние вещи.

Благодаря неустанной заботе о нас Айка Сильвейры сбылась моя мечта – он пригласил нас на концерт Бостонского филармонического оркестра. Потрясающая программа, известный дирижер. Приходим на концерт и вначале не вполне понимаем, куда они с Лили нас привели. Оказывается, концерт проходит в своеобразной обстановке. Представьте себе косогор, покрытый натуральной травой и амфитеатром спускающийся к сцене, где разместился оркестр. Прямо на траве на подстилках сидят слушатели, которые принесли с собой всякую снедь для пикника. Мы садимся на траву, Лили раскрывает разные кульки, и мы начинаем что-то жевать, в то же самое время прислушиваясь к музыке. Честно говоря, на музыке я так и не смогла сосредоточиться и не поняла, что это было – главным образом пикник или концерт с исполнением классического репертуара? Ко всему надо иметь привычку, а с этим у меня в Бостоне как-то не заладилось…