Татьяна Вирта - Физики и лирики - истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

Витя Кабанов со своей очаровательной повадочкой, как бы несколько небрежной, однако настойчивой, по моим наблюдениям, отказа у дам не знал, но Ася зацепила его чем-то всерьез. Они были очень красивой парой в те годы: Виктор, крупный, вальяжный, насмешливая ухмылка не сходит с лица, – дескать, смотрите, опутала меня эта злодейка, и Ася, женственная, ножки стоят в балетной стойке, высокая шейка.

Как мы веселились в тот вечер… Танцевали до упаду под хриплый патефон, а потом пели песни под гитару. Сначала Толя и Галя Аграновские исполнили несколько своих хитов: «Вагончик тронется, перрон останется», «А в трубы дуют трубачи», а потом пели хором. Перекрывал все остальные голоса низкий баритон Вити Кабанова – и не то чтобы у него был особый слух или поставленный голос, просто удаль молодецкая рвалась наружу, а в своей среде разве разгуляешься, когда кругом одни только серьезные люди. Впрочем, в лучшие свои минуты Витя пел и в своей компании. Помню, у нас на даче с одним нашим другом, академиком Николаем Александровичем Кузнецовым, большим любителем и знатоком вокала, они под гитару Кузнецова как грянули «Дубинушку», у нас у всех аж дух перехватило. У Вити Кабанова была широкая натура, он мог и выпить, и поскандалить. А потом так же легко помириться – натуральный был человек.

Витя с Асей вскоре после того вечера на даче у Микулина поженились. У них родился сын Саша, дружбой с Сашей мы, взрослые, очень дорожим. У Кабановых был прекрасный дом. Ася пекла, жарила и парила и на армянский, и на русский вкус, стол на всех праздниках ломился, друзей было полно. И сама обстановка их дома была не типичной для тех лет, – в отличие, скажем, от нашей квартиры с самодельными книжными полками и такого же типа тахтой, у Аси в доме сияли витринами стеклянные горки, зеркала и картины в золотых рамах, столы и стулья на гнутых ножках поражали своим изяществом.

Бывать у них было приятно и празднично.

В биографии Виктора Кабанова была поистине героическая страница. С группой спасателей после катастрофы он вылетел в Чернобыль и провел там целый месяц. Можно себе представить, что испытывали эти люди, подлетая к месту аварии и глядя в иллюминатор самолета на злосчастный взорвавшийся реактор, смертоносные выбросы которого отравили большие территории России, Украины, Белоруссии… Между тем чувство долга было в них превыше естественного инстинкта самосохранения. Химики покрывали специальной пленкой особо опасные участки, не давая им расползаться дальше. Через год Кабанов снова вылетает в Чернобыль и проводит там две недели с той же группой своих коллег. Один из них умер спустя пять лет. Что касается Виктора, то Ася говорила мне, что после этих вылетов у него бывали приступы слабости, он часто прикладывался полежать, но ни на что конкретное не жаловался.

Но хочется поговорить о чем-нибудь веселом.

Однажды мы с Витей вступили в тайный сговор. Было это так. Правительство выделило несколько участков земли членам Академии под строительство дач. Участки выделялись в поселках Ново-Дарьино, Мозжинка и Луцино. Назначили собрание, на котором семьи академиков должны были определить, кто в каком поселке хотел бы получить землю. Наши семьи делегировали нас с Витей выполнить ответственное задание – непременно и во что бы то ни стало попасть в Ново-Дарьино, потому что мы хотели иметь дачу как можно ближе к Москве. Но как это сделать? Все этого хотят. И вот мы с Витей договорились – сядем в разных местах, и каждый, якобы независимо, будет на все лады расхваливать Мозжинку и Луцино: мол, какая там потрясающая природа, настоящая курортная зона, не надо никуда тащиться на отдых, купанье, изумительные виды, а вот в Ново-Дарьине никаких видов нет, леса почти не осталось, сугубо сухопутное место без всякого водоема, что, между прочим, чистая правда. Разыгранный нами спектакль возымел свое действие, – многие выразили предпочтение получить участок в поселке Мозжинка или Луцино, а мы обрели желанное Ново-Дарьино.

После окончания собрания мы с Витей поздравили друг друга с недюжинными актерскими способностями и порадовались тому, что никто не заподозрил нас в коварном сговоре.

Ну, а дальше распределение участков происходило без всяких волнений. На следующем собрании обыкновенные академики, вроде моего мужа, тянули из шапки скрученный в трубочку билетик с номером участка, и мой муж вытащил бумажку с номером 142, в самом конце поселка. Сначала мы расстроились, думали, что нам достались какие-то задворки, но оказалось, что участок прекрасный – расположен на опушке леса с видом на поле, здесь всегда светло и сухо.