Татьяна Вирта - Физики и лирики - истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

Хелен была раздосадована, а Уолтер Кон не тот человек, который мог бы оставить без внимания этот инцидент. Он вызвал метрдотеля и прочитал ему лекцию о том, как надлежит заведениям первого класса принимать гостей, и в особенности женщин. Метрдотель был смущен и страшно извинялся. Стремясь загладить свою вину, он преподнес каждому из нас по бокалу шампанского в подарок от шефа. И настроение компании исправилось.

Ресторан в этот день особенно рекомендовал посетителям заказывать устрицы, только что полученные от поставщика. Был как раз устричный сезон. К моему удивлению, Кон заказывать устрицы не стал и сообщил мне по секрету, что, несмотря на долгую жизнь вблизи океана, так и не смог к ним привыкнуть. Меня это страшно обрадовало – какое совпадение вкусов! С тех пор, как любезные друзья Дэвида Пайнса в Париже впервые угостили меня устрицами, я испытывала стойкое чувство неполноценности, потому что не смогла по достоинству оценить это драгоценное лакомство. И вот Кон пришел мне на выручку. Уолтер Кон везде и во всем сохранял натуральность, и это придавало особое обаяние его личности. После недолгих дебатов мы с ним решили заказать «кус-кус», – хотя это блюдо и состоит частично из всяких моллюсков, но все же напоминает некое подобие ячменной рассыпчатой каши, так что наши примитивные пристрастия с Уолтером были совершенно удовлетворены.

Для нас с моим мужем тот вечер в ресторане «L1ll» был прощальным. Через день, в воскресенье, мы улетали в Москву, и в Цюрихе нам предстояло провести еще только субботу. Программа на этот последний день была у нас самая прозаическая: закончить покупки, выбрать подарки. Оказалось, что и Уолтер в тот день был предоставлен самому себе, и мы столкнулись с ним на Банхофштрассе, где он производил свой «шопинг». Мы торопились закончить свои дела и вскоре с ним расстались. Теперь в этом расставании нет той щемящей грусти, как раньше, – в те отдаленные времена было совершенно неизвестно, увидимся ли мы еще когда– нибудь. Сейчас мы надеемся на новые встречи и договариваемся обмениваться письмами.

На прощание мы с ним обнялись и сердечно расцеловались. И Кон помахал нам рукой – в синей спортивной курточке, в этом своем неизменном беретике блином, сияя неповторимой улыбкой с расселиной в передних зубах. Такой свой в этой толчее, наш давний друг.

Выше я писала о том, что по приезде в Нью-Йорк мы заселились в запасной квартире у одних наших знакомых. А произошло это весьма необычным образом.

У нас была договоренность, что те несколько дней, которые мы предполагали провести в Нью-Йорке, перед тем как переехать в Бостон, куда и был приглашен в Гарвардский университет мой муж, мы будем жить у одного американского профессора, встречавшего нас в аэропорту им. Кеннеди. Но выяснилось – жена профессора заболела вирусным гриппом, и наш визит к ним отменяется.

Что делать? Время позднее. У нас в кармане телефон одного нашего недавнего знакомого и настоятельное приглашение в случае, если мы окажемся в Америке, не обойти его дом стороной.

И вот мы и правда в Америке. Наше знакомство с Норбертом Евдаевым состоялось недавно на даче у нашего приятеля Коли Платэ. Платэ уже нет в живых, я о нем обязательно отдельно расскажу.

А пока что перенесемся в наш дачный поселок Ново-Дарьино. Академик Николай Платэ живет на даче по соседству с нами, и мы вечером заходим его навестить. А у Коли в гостях в это время приехавший из США на презентацию своей книги «Давид Бурлюк в Америке» (Москва, Наука, 2002) его старинный товарищ с юношеских лет, этот самый Норберт, а в просторечии Норик. Мы, как водится, познакомились, обменялись телефонами. Норик с женой Нелли уехали с концами в Америку, спасая своего сына от призыва в армию.

И вот стоим мы в аэропорту им. Кеннеди и не знаем, куда нам деваться. Вспоминаем про телефон, который мы на всякий случай записали. Звоним.

– Можно Норика?

– Норик в отъезде, а кто его спрашивает?

– Это Нелли?

– Ну, да.

– Вам Норик ничего не рассказывал о его новых знакомых, с которыми он встретился на даче у Коли Платэ?

– А как же. Вы откуда звоните?

Одним словом, американскому профессору оставалось только отвезти нас по адресу, продиктованному по телефону, и в скором времени мы оказались в объятиях у жены Норика, Нелли, которая до этого никогда в глаза нас не видела. Хорошо, что в том же подъезде небоскреба, где они жили, у Евдаевых была запасная однокомнатная квартирка, и Нелли, снабдив своих нежданных постояльцев постельным бельем, тотчас же нас в нее заселила. У них самих в это время гостил друг детства Норика, так же, как и он, родом из Баку, откуда он сейчас и приехал. Рафик привез Евдаевым своеобразный подарок… – мешок риса. Такого риса нет нигде на свете, и Рафик постоянно привозит им рис из Азербайджана. В дальнейшем Нелли каждый день отваривала нам этот рис, который был на самом деле какой-то особенный.