Татьяна Вирта - Физики и лирики - истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

– О, Боже мой!.. Да я… Да как можно обо мне… Да ничего подобного, уважаемый, не было! Клянусь Богом!

– Ну, дорогой, Бог тут совсем ни при чем, а только я ее обратно в свой дом принять никак не могу!

Все то время, пока шел этот разговор, Айкуш стояла за спиной у Альпика, притулившись к его плечу, и не разомкнула уст.

Дверь перед ними захлопнулась.

Что было делать Альпику?

Как порядочный человек, он прежде всего снял для Айкуш комнату и стал ее всячески опекать.

А девчонка оказалась до того прелестной и милой, никакого нытья, никаких упреков и слез. Гнев отца не подлежит обсуждению, это святое, отец всегда прав. Надо как-то выходить из положения. И Айкуш старалась приободрить своего попечителя, который почему-то впадал в непонятную грусть. А она была все так же весела и приветлива.

Между тем в очередной раз, уходя от нее домой, Альпик в унынии подсчитывал свои годы – на сколько лет он ее старше? Выходило… Нет! Лучше об этом не думать! И Альпик понуро плелся к себе.

Но, наверное, неспроста промолчала девчонка в тот день, когда отец захлопнул перед ними дверь, – что-то уже тогда сложилось в ее хорошенькой головке.

Случилось так, что однажды Альпик все-таки задержался у нее до утра, и вот уже несколько десятилетий, как они вместе, неразлучны и счастливы.

Надеюсь, мои дорогие, вы не рассердитесь на меня за этот рассказ о вашем прекрасном союзе!

Надо ли говорить о том, какое значение имело для наших армянских друзей общение с одним из выдающихся представителей мировой современной физики?!

А для Рудольфа Мессбауэра поездка в Армению была одной из последних. Немало всего повидал он в нашей тогдашней стране, немало и мы вместе с ним поездили по городам и весям. К сожалению, каждая история имеет свое завершение. И мы к этому подходим.

Траектория полета этой блистательной биографии, набиравшей высоту на наших глазах, была прервана буквально в один день.

Как говорится, хорошо там, где нас нет.

По законам ФРГ лица, достигшие 65 лет, должны выйти на пенсию. Насколько мне известно, у них на Западе прощание с будущими пенсионерами не обрамляется никакими торжественными проводами с напутственными речами относительно «заслуженного отдыха» и дарением именных наручных часов «Победа».

Для Рудольфа Мессбауера было сделано редчайшее исключение, и он оставался на своем боевом посту до шестидесяти семи лет – двухлетняя надбавка нобелевскому лауреату, ученому с мировым именем. Но вот наступило 31 января 1996 года, день рождения Рудольфа Мессбауэра, и ему стукнуло 67 лет. В этот день он, как всегда, явился в свою лабораторию, прошел к себе в кабинет – и обнаружил… Что стол его занят его ближайшим сотрудником, отныне назначенным на должность, которую до сего утра занимал Рудольф, а его бумаги связаны в пачки и перенесены в другое помещение. Только вот стола пока нет. Но, видимо, будет. Надо надеяться.

Мессбауеру ничего не оставалось делать, кроме как, развернувшись на сто восемьдесят градусов и сказав, что он очень спешит, покинуть Технический Университет, где он много лет проработал на факультете инженерной физики, созданном по его инициативе и при самом активном его участии.

Непонятно было одно: куда ему теперь спешить? Это был самый главный вопрос.

Мы довольно часто общались с ним на этом переломном этапе. Сотрудничество моего мужа с мюнхенским физическим сообществом продолжалось, и мы регулярно приезжали в Мюнхен.

Настроение у Рудольфа было неровное (записи в дневнике, относящиеся к октябрю 1997 г.) «Правительство Германии недавно отказало Мессбауэру в субсидиях, которые он запросил для осуществления своего нового научного проекта, и Рудольф страшно негодует по этому поводу. Он критикует политику Германии и считает, что уровень жизни в стране снижается». Вскоре после этого болезненного для самолюбия Мессбауэра отказа последовало согласие правительства Баварии удовлетворить его запрос, и Рудольф воспрял духом. Он сообщил Юре, что в настоящее время занят больше, чем когда бы то ни было, во всяких международных комиссиях и комитетах, к сожалению действующих вне ФРГ, в других странах Европы.

– Работаю навынос! – говорил он, смеясь.

– Это все общественные должности, или вам платят? – поинтересовался Юра.

– Платят, и еще как! – Это обстоятельство исключительно радовало Мессбауэра.

Хотя по виду Рудольф несколько обветшал, но за столом витийствовал, как и прежде, однако было заметно – теперь его слушали не так благоговейно, как раньше, и даже осмеливались возражать. Иной раз по принципиальным вопросам. Например, по вопросам образования. В связи с наплывом в Германию иностранных студентов предлагалось все курсы лекций вести на английском языке.