Анатолий Горшков - Приказано - выстоять!

Но мы радовались и этому. Я получил добро из Москвы на нашу программу. В Центральном штабе была тщательно изучена и, более того, рекомендована в качестве образца для других управлений. Батальоны приступили вплотную к ее изучению.

…В Сталиногорск (ныне Новомосковск) я приехал утром. Военком уже ждал меня.

– Начнем с 26-й шахты, – сказал он. – Что-то у них там не ладится.

На дворе было пусто, только у склада мы заметил людей. Подъехали. Поздоровались. Познакомились.

– Журило Николай Ильич, – протянул мне широкую, словно шахтерская лопата, ладонь невысокий широкоплечий человек. – Главный механик шахты, – и по тому, как он осторожно пожал мне руку, я угадал в нем огромную силу. – А вы кто будете?

Я представился. Военкома Журило знал.

– Зараз, зараз все покажем, – обрадовался он. – У нас тут через часок марш-бросок на Урванку. Приглашаем. Посторонитесь-ка и минуточку подождите. Я моторчик отнесу в забой и быстренько вернусь. Я с сомнением глянул на электромотор, поискал глазами людей, которые должны были помочь Журило. Никого не было. А шахтер уже подставил широкую спину к мотору. Я спросил:

– Сколько в нем?

– Сто килограммов, – Журило крякнул, поднатужился и, взвалив мотор на плечи, пошел к клети.

Ну и здоров же, – сказал я.

– Здоров, – согласился военком. – Он эти движки в забой сам носит. Там же не повернешься вдвоем-втроем. А главный инженер – мужик суровый. Разгон такой устроит, если в забое что не так…

Журило шел тридцать второй год. Родился он в городе Богодуховке Харьковской области, закончил семилетку, потом рабфак. Работал на строительстве Днепрогэса мастером-монтажником тяжелого машиностроения, потом на заводе «Электросталь» в Запорожье. Беспокойная, веселая, деятельная его натура искала великих дел, знаменитых строек. Так попал он в Подмосковный угольный бассейн, стал шахтером, работал на шахте № 20 и 20-бис. В тридцать девятом году назначен главным механиком 26-й Сталиногорской шахты.

– Человек он надежный, – сказал военком, – не подведет, если что.

Журило вернулся не один.

– Вот, Василий Карпович Короб. Наш пулеметчик. Бревно на доски из пулемета может распилить.

Мы познакомились.

– Давай, Вася, собирай людей, – сказал ему Журило. – Штурмовать Урванку будем.

Не спеша во двор тянулись бойцы истребительного батальона. Многие шли сюда прямо из забоя, узнать их можно было по не просохшим после душа волосам.

Командовал сводным батальоном из рабочих, ИТР и служащих 22, 26 и 27-й шахт начальник 26-й шахты Петр Сергеевич Доньшин.

– Равняйсь! Смир-р-р-но! – командовал Доньшин. – Напра-а-во!

Шахтеры не спеша повернулись. Строй дрогнул, и длинная колонна направилась в сторону деревни Урванка. Мы шли по обочине дороги. Вечерело, жара спала. Дождей не было давно, деревья, трава посерели от пыли, в пыли терялся и хвост колонны. Я приглядывался к батальону. В нем собрались люди уже в возрасте – молодые ушли на фронт в первые дни войны. Лишь изредка мелькало юное лицо: этого человека удержала бронь на шахте. Шахтеры шли молча, сосредоточенно, так, подумал я, как привыкли идти на работу.

– Не умеют они у тебя строем ходить, Петр Сергеевич, – сказал военком Доньшину. – Научил бы.

– В ногу ходить – штука не хитрая, научатся, – ответил комбат. – Вот фашиста бить научиться – это работа посложнее.

– Пусть идут, как идут, – сказал я.

Две телеги громыхали сзади. На них везли пулемет, ящики с патронами и гранатами, мишени.

Урванку «брали» по всем законам воинской тактики. Стоя на холме, я видел, как умело шахтеры использовали складки местности, как скрытно выдвигались по оврагам на рубеж атаки, как дружно и грозно поднялись, и грянуло «ура-а-а!», от которого собаки в деревне попрятались в будки.

– Переходите к обороне, – приказал я. – Танки заходят вам с левого фланга, вон по той дороге, – показал и глянул на часы. Комбат прищурился, оглядывая позицию, которую я указал, смерил взглядом расстояние до несуществующих танков.

– Связные, ко мне! – крикнул он. – Семеныч, давай в первое отделение. Пусть вышлют на дорогу истребителей танков с гранатами и бутылками. Всем окопаться! Ты, Коля, беги по оврагу к первой роте, пусть займут линию обороны от дуба до колодца. И отсекай пехоту от танков. Все! – повернулся комбат ко мне и вытер вспотевший лоб.

Я промолчал. Все решения Доньшин принял быстро и верно. Многое теперь зависело, как будут выполнены его приказы. Минутная стрелка отсчитала восемь делений, когда все маневры были закончены, а в поле стали вырастать бугорки земли – шахтеры окапывались со сноровкой и быстротой бывалых солдат.