Лидия Чуковская - Прочерк

Г. Г. Карпов.

Комитет партийного контроля проверил заявление…

o нарушениях социалистической законности бывшим начальником Псковского окротдела НКВД т. Карповым Г. Г., ныне работающим председателем Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР. [38] Начальник 4-го отдела 3-го управления НКВД СССР по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией полковник ГБ Карпов был в 1943 году назначен Сталиным председателем Совета по делам Русской православной церкви. И оставался в этой должности до увольнения 21 февраля 1960 года (протоирей В. Цыпин. История Русской Церкви. Т. 9: 1917–1997. М., 1997. с. 293, 302, 386.

Проверкой было установлено, что т. Карпов, работая в 1937–1938 гг. в Ленинградском управлении и Псковском окружном отделе НКВД, грубо нарушал социалистическую законность, производил массовые аресты ни в чем не повинных граждан, применял извращенные методы ведения следствия, а также фальсифицировал протоколы допросов арестованных. [39] Наиболее изуверский способ допроса применял капитан госбезопасности Карпов. «Я допрашивал арестованного, — продолжал давать показания суду Ребров [сотрудник НКВД], — в это время вошли Карпов и Степанов (зам. Карпова). Они спросили у меня: „Арестованный дает показания?“ Я им ответил, что он не сознался в своей деятельности. После этого Карпов позвонил коменданту окротдела Морозову и приказал в кабинет принести бутылку нашатырного спирта и полотенце. Карпов намочил полотенце нашатырным спиртом и завязал им рот арестованного, а сами начали избивать его, при этом приговаривали: „такой метод хорошо помогает делу и безопасен для здоровья“. И вот этот мастер пыток и избиений подследственных не только не был осужден, но и получил… повышение по службе!» (П. А. Николаев. Правда истории нужна живущим ныне. // Не предать забвению: Книга памяти жертв политических репрессий. Т. 1. Псков, 1996, с. 49–50.) За такие незаконные действия большая группа следственных работников Псковского окружного отдела НКВД еще в 1941 году была осуждена, а т. Карпов в то время был отозван в Москву в центральный аппарат НКВД. В связи с этим Военная коллегия войск НКВД Ленинградского военного округа вынесла определение о возбуждении уголовного преследования в отношении Карпова Г. Г., но это определение Министерством госбезопасности было положено в архив.

В 1956–1957 гг. к делу Карпова, работавшего тогда председателем Совета по делам Русской православной церкви при СМ СССР, вернулись. Рассмотрев имеющийся материал на него, в КПК при ЦК КПСС записали такое решение: «За допущенные нарушения социалистической законности в 1937–1938 гг. т. Карпов Г. Г. заслуживает исключения из КПСС, но, учитывая давность совершенных им проступков и положительную работу в последующие годы, Комитет партийного контроля ограничился в отношении Карпова Г. Г. объявлением ему строгого выговора с занесением в учетную карточку». (Реабилитация: Политические процессы 30—50-х годов. М.: Изд-во полит. лит., 1991, с. 80).

Вот как описывает следственные приемы Карпова арестованный в 1937 г. В Ленинграде А. К. Тамми, которому запомнились, по его выражению, только «садисты из садистов»: «Карпов сначала молотил табуреткой, а затем душил кожаным ремнем, медленно его закручивая…» (Звенья. Вып 1. М., 1991, с. 436.)

Н. Н. Лупандин.

В своем заявлении, в отделе «О методах следствия», Н. Заболоцкий пишет: «Сразу же после ареста я был подвергнут почти четырехсуточному непрерывному допросу (с 19 по 23 марта 1938 г.). Допрос сопровождался моральным и физическим издевательством, угрозами, побоями и закончился отправкой меня в больницу Судебной психиатрии — в состоянии полной психической невменяемости». (Цит. по: Е. Лунин. Аврора. 1990. № 8, с. 129).

В течение 100 часов Заболоцкого избивал и допрашивал Лупандин, «не шибко грамотный следователь». Тот же Лупандин был следователем и мучителем поэта Бориса Корнилова.

Оперуполномоченный Н. Н. Лупандин, [40] Одного из палачей — Лупандина звали — Николай Николаевич, имя другого изувера, Карпова, — Георгий Григорьевич. И еще следователи М. П. Бронштейна — Яков Васильевич Фитиалов и Антон Францевич Божичко. Их фамилии я видела под протоколами допросов Бронштейна, но они уже тогда скрывали свои имена. Теперь эти имена и отчества мне сообщил А. Я. Разумов, главный редактор ленинградского мартиролога. Приношу ему свою благодарность. соответственно «низшему» (так в анкете) образованию, в августе 1938 г. переведен на хозяйственную работу. Из органов ГБ уволен в 1949 году. Умер в Ленинграде в 1977 году пенсионером союзного значения (как Никита Сергеевич Хрущев!). см.: Е. Лунин. Великая душа. Ленинградская панорама. 1989. № 5, с. 24, 36–38.