Наталья Громова - Ольга Берггольц - Смерти не было и нет. Опыт прочтения судьбы

Все, что случилось в Ольгиной судьбе в последующие месяцы и годы, будет возвращать ее к той "предразлучной влюбленности", к тому, что подспудно "знала": он уйдет, а она останется, но он будет с ней рядом – всегда.

В конце июня Союз писателей направил Ольгу на работу в Радиокомитет (Дом радио) возле Невского проспекта. Она попала в отдел, начальником которого был Яков Бабушкин [83] Бабушкин Яков Львович (1913–1944), начальник литературно-драматического вещания Ленинградского радиокомитета (1937–1943). , а редактором (и военкором) – молодой филолог Юрий Макогоненко [84] Макогоненко Георгий Пантелеймонович (1912–1986), литературовед, критик, доктор филологических наук, профессор, член Союза писателей СССР. . Он же давал ей редакционные задания. С первых дней знакомства он стал ухаживать за ней, и она принимала его знаки внимания с удовольствием – Макогоненко ей нравился: веселый, красивый, талантливый, деятельный.

К августу блицкриг начал пробуксовывать, и немецкие войска все больше сосредотачивались на Центральном направлении. На Северном же немцы близко подошли к Ленинграду, но с ходу захватить город не удалось, город взят в кольцо. Ольга записывает:

"22 августа 1941. Ровно два месяца войны. В этот день, два месяца назад, мы о ней узнали. Какой суровый подъем был, как все надеялись… А сейчас – уныние, упадок, страх. Мы проигрываем войну – это ясно.

Мы были к ней абсолютно не готовы, – правительство обманывало нас относительно нашей "оборонной мощи". За восемь лет Гитлер сумел подготовиться к войне лучше, чем мы за 24 года".

Несмотря на то что Ольга всё понимает, по радио она обращается к ленинградцам с призывом забыть страх и слезы. Сплотиться перед лицом врага.

А в дневнике от 24 сентября 1941 года – страшная мысль: "Они, наверное, все же возьмут город. Баррикады на улицах – вздор. Они нужны, чтоб прикрыть отступление Армии. Сталину не жаль нас, не жаль людей, вожди вообще никогда не думают о людях…"

Прошли первые шестнадцать дней блокады: 8 сентября 1941 года немцы перерезали железнодорожное сообщение у станции Мга трассы Ленинград – Вологда.

Первым вестником голодного мора, уже вступившим в осажденный город, назвала Ольга в "Дневных звёздах" пожар на Бадаевских складах: "…когда они горели, маслянистая плотная туча встала до середины неба и закрыла вечернее солнце, и на город лег тревожный, чуть красноватый сумрак, как во время полного солнечного затмения…" [85] Берггольц О. Дневные звёзды // Собр. соч.: В 3 т. Т. 3. С. 254.

Бадаевские склады были комплексом деревянных складских помещений, которые использовались для хранения запасов продовольствия. Через десять дней, сразу после пожара на складах, в городе появились очереди за хлебом. Нормы на хлеб были установлены в размере 400 г хлеба в день для рабочих и 200 г хлеба в день для иждивенцев и детей. В конце 1941 года эти нормы уменьшились до 250 г и 125 г в день соответственно.

Еще удар: Федора Христофоровича из-за его немецкой фамилии вызывают в НКВД. Именно в сентябре органы заняты поиском в городе "пятой колонны".

"2 октября 1941. Сегодня моего папу вызвали в управление НКВД в 12 час. дня и предложили в шесть часов вечера выехать из Ленинграда. Папа – военный хирург, верой и правдой отслужил Сов<���етской> власти 24 года, был в Кр<���асной> Армии всю гражданскую, спас тысячи людей, русский до мозга костей человек, по-настоящему любящий Россию, несмотря на свою безобидную старческую воркотню. Ничего решительно за ним нет и не может быть. Видимо, НКВД просто не понравилась его фамилия – это без всякой иронии.

На старости лет человеку, честнейшим образом лечившему народ, НУЖНОМУ для обороны человеку, наплевали в морду и выгоняют из города, где он родился, неизвестно куда".

По воспоминаниям М. Ф. Берггольц, Федору Христофоровичу предлагали стать секретным сотрудником НКВД, но он отказался.

На этот раз Ольге удается спасти отца от высылки и ареста.

Она обратилась к Я. Ф. Капустину – секретарю Ленинградского горкома ВКП(б), члену Военного совета Северного флота, занимавшемуся эвакуацией заводов, оборудования и кадров Ленинграда. Федора Христофоровича не выслали – к тому времени город уже был отрезан от Большой земли, – но время от времени вызывали в НКВД, куда он должен был идти через весь город.