Андрей Колесников - Раздвоение ВВП:как Путин Медведева выбрал

Все это время в соседнем зале президента России ждали члены Совета по реализации нацпроектов. Около получаса они пили чай в Георгиевском зале Кремля. Здесь были лидеры думских фракций, губернаторы, министры.

Лидер ЛДПР не отходил от министра здравоохранения и социального развития Михаила Зурабова. Сначала они о чем-то мирно беседовали. Господин Жириновский говорил министру, что есть какая-то область, где никаких проблем с лекарствами нет, и вот надо распространить опыт этой области на всю Россию. Судя по выражению лица Михаила Зурабова, он категорически не верил в возможность существования такой области.

– Кто-то должен понести наказание за сегодняшнюю ситуацию с лекарствами? – спросили журналисты министра.

– А кого наказывать? – переспросил господин Зурабов.

Он даже как будто бы оглянулся вокруг в поисках такого человека и что-то не нашел его.

– Наказывать тут некого, – продолжил он уже спокойнее. – Кто должен пострадать, если соответствующие средства на эти лекарства не были предусмотрены законом? Кого наказывать?

– Некоторые считают, что вас, – сказал кто-то.

– Если это успокоит общественное мнение, – с нервной улыбкой на лице произнес господин Зурабов, – я бы это с удовольствием сделал.

То есть он намерен получить от своей отставки еще и удовольствие.

После этого господин Зурабов все-таки нашел крайнего в этой проблеме. Виноватыми оказались регионы.

– Долго рассказывать, что надо делать. – поморщился он. – Лекарства есть, проблема имеет сугубо финансовый характер. Средства Фонда обязательного медицинского страхования были предусмотрены в размере 41 млрд рублей, но субъекты не запрашивали их, поскольку считали, что могли направить их на другие расходы по здравоохранению.

Довольно быстро интерес к объяснениям Михаила Зурабова растаял. От него отошли и журналисты, и даже Владимир Жириновский. Я подошел к Сергею Нарышкину и спросил его, как он относится к тому, что назначение вице-премьером автоматически сделало его еще одним потенциальным преемником господина Путина. Сергей Нарышкин выслушал эти слова с большим вниманием и даже, казалось, участием.

– Да лучше бы не говорить об этом, – вздохнул он.

– Для кого лучше? – спросил я.

– Для меня лучше, – честно признался он.

– Но все равно уже все говорят с тех пор, как вас назначили вице-премьером.

– Честно говоря, для меня самого это назначение было такой неожиданностью… – как-то слабо улыбнулся он мне.

Так улыбаются интеллигенты в пятом поколении, когда видят хулигана в темной подворотне.

– Так я не люблю эту тему. – продолжил он. – Но я вам обещаю по крайней мере вот что: своего пресс-секретаря у меня нет и не будет.

Это была непростая мысль. С одной стороны, это мог быть намек на других вице-премьеров, которые не испытывают недостатка в пресс-секретарях. С другой (и скорее всего) – он хотел сказать, что не собирается, работая в правительстве, вести предвыборную кампанию. Ну и наконец нельзя же полностью исключить, что Сергей Нарышкин подразумевал: став президентом, он обойдется без пресс-секретаря.

– У вас монархическая фамилия. Это случайность или вы – цветущая ветвь генеалогического древа? – спросил я.

– Я на этот вопрос отвечаю так: на досуге пойду посмотрю, покопаюсь в архивах… – сказал Сергей Нарышкин и неожиданно подмигнул мне.

То есть он давал понять, что на самом деле уже давно покопался и все нашел, но говорить об этом не считает нужным.

Если бы господин Нарышкин и правда был включен в гонку преемников, то после короткого разговора этот ироничный умный человек прибавил бы себе довольно много очков в моих глазах.

Все это время господин Путин разговаривал с другими женщинами в Александровском зале, и в Андреевский зал, где сидели члены совета по нацпроектам, пришел с опозданием. На заседании, которое медленно и печально двигалось от начала к концу, президент говорил, что «концепция демографической политики должна быть востребована обществом, понятна ему и опираться на активность (прежде всего давайте будем реалистами, все-таки сексуальную. – А. К.) самих граждан».

Господин Медведев зачитал справку размером с доклад о ходе реализации демографического проекта, познакомив членов совета с «оперативными данными по рождаемости и снижению смертности, которые наметились в первые недели 2007 года. Это неплохие цифры… В январе 2007 года родилось детей на 14,7 % больше, чем в январе 2006 года… Смертность… на 9 % меньше». И то и другое стало возможным, как я понял, благодаря материнскому капиталу. Впрочем, возможно, я чего-то не уловил, так как следить за красной нитью доклада становилось все невыносимее.