Андрей Колесников: Наша и ваша свобода

Андрей КОЛЕСНИКОВ

Наша и ваша свобода

События 35-летней давности - демонстрация семерых правозащитников, протестовавших против ввода советских войск в Чехословакию , - заставляют заново осмыслить "гамлетовский" вопрос: "Что вам надо - демократии или севрюжины с хреном?" На протяжении всей российской истории явный приоритет отдавался севрюжине с хреном, причем даже в те времена, когда ее днем с огнем было не сыскать. Собственно, милиционер из 50-го отделения милиции, куда в солнечный воскресный день 25 августа 1968 года свозили демонстрантов, сказал одному из них, физику Павлу Литвинову: "Дурак, сидел бы тихо - жил бы спокойно". В конце 60-х, когда СССР насаживал сам себя на нефтяную иглу и начинался относительно благополучный брежневский застой, не омраченный даже выдохшейся к тому времени косыгинской реформой, такая позиция была близка большинству советских людей.

Демонстрация на парапете Лобного места началась в 12 часов дня под бой курантов и длилась приблизительно одну минуту, до того самого момента, пока люди в штатском и "случайно" прогуливавшиеся рядом военнослужащие в/ч 1164 не начали вырывать плакаты и бить участников действа. "Как вам не стыдно!" - сказал демонстрантам кто-то из зевак, а к вечеру по Москве ходили рассказы о том, что "на Красной площади демонстрировала чешка с ребенком" (имелась в виду Наталья Горбаневская). То есть рядовые обыватели не могли поверить в то, что кто-то из граждан СССР мог решиться на такой шаг, а сама демонстрация казалась нелепой антисоветской хулиганской выходкой.

На сочувствие общественного мнения и милосердие правосудия не надеялся никто из участников акции. Об этом в ходе судебного процесса говорили и Лариса Богораз, и Павел Литвинов. Все знали, на что шли, все получили сроки, а Горбаневскую, мать малолетних детей, советская власть настигла чуть позже, в 1970-м, - ее упекли в психушку. Вообще у большинства демонстрантов были семьи и дети, что теоретически могло бы их остановить. Все они были в этом смысле обычными людьми ("отмазали" же они восьмую участницу, студентку Татьяну Баеву, доказав, что она якобы случайно была схвачена). Но для них демонстрация была неотменимым актом личной нравственной гигиены. Они не смогли спасти имидж Советского Союза, хотя, выходя на площадь, пользовались официально дарованными Конституцией 1936 года правами. (Правозащитники вообще всегда слишком хорошо знали и буквально трактовали советское конституционное, уголовное, уголовно-процессуальное и исправительно-трудовое право.) Зато спасли имидж советского народа, показав на личном примере, что эпоха полного единомыслия заканчивается.

С простых советских людей - филологов Ларисы Богораз и Константина Бабицкого, поэтов Натальи Горбаневской и Вадима Делоне, рабочего-электрика Владимира Дремлюги, физика Павла Литвинова, искусствоведа Виктора Файнберга - началось реальное размывание монолитного сталинского гранита советской идеологии. Подвиг семи чувствительных к вопросам чести и совести людей подготовил и перестройку, и реформы, и все то, что происходило в политической истории России в последние теперь уже почти 20 лет. В этом смысле и политик Владимир Путин - "дитя" августа 1968 года.

Демонстранты держали в руках четыре плаката: "Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!", "Руки прочь от ЧССР!", "Долой оккупантов!" и самый знаменитый - "За нашу и вашу свободу!". В последнем лозунге, позаимствованном у польского освободительного движения XIX века, содержался основной идеологический месседж диссидентов. Путь Чехословакии к социализму с человеческим лицом тогда казался эталонным - хотелось такой же, как там, свободы. (По иронии истории, у нового чешского руководителя была фамилия Свобода. Отечественная интеллигенция шутила: "Что такое Свобода?" "Осознанная необходимость".)

Семерка демократов вводила в мировоззренческий оборот новое, немарксистское толкование свободы, сформулировала не словами, а действием собственно ценность свободы, за которую можно пойти в лагеря и в психушки.

Ценность свободы забыта, девальвирована, осмеяна. Но чем циничнее время, тем очевиднее запрос на свободу - пусть не в романтическом, а в строго прикладном, даже "шкурном" смысле: при политически и экономически свободном режиме есть и демократия, и севрюжина с хреном. Мы не чувствуем связи между подвигом 1968 года и сегодняшним днем, но на самом деле она прямая. Лично я, не стесняясь пафоса, говорю всем еще оставшимся в живых из "великолепной семерки": "Спасибо. Спасибо за нашу и вашу свободу".