Кристофер Хитченс: Почему так важен Оруэлл

Основой производства тех индустриальных областей, которые посещал Оруэлл, были хлопок и уголь, и мисс Кэмпбелл абсолютно права, указывая, что игнорируя первый вид производства в пользу последнего, он не обращал никакого внимания на индустриализацию женского труда. Он точно так же не обращал на нее никакого внимания и в случае с углем, либо ничего не зная о долгой истории работы женщин на приемных площадках шахт, либо оставаясь к ней равнодушным; этот трудовой вклад женщин в дело разгрузки угля особенно был привычен на сосредоточенных вокруг Уигана шахтах. Ни в коем случае нельзя сказать, что женщины вообще отсутствовали в путевых заметках Оруэлла, однако являлись они там в качестве жен, или дочерей, или юных особ, погрязших в скуке домашнего хозяйства. Если бы он знал о том, что женщины работают в шахтах, скорее всего, он пришел бы в ужас; по представлениям большинства образованных людей, женщин и детей должны были оберегать от столь адской работы как минимум со времен лорда Шефтсбери [67] Лорд Шефтсбери (граф) — наследственный титул пэра Англии, введенный в 1672 г. — прим. ред. .

Однажды Оруэлл попробовал повторить свой успех в деконструкции «Еженедельников для мальчиков» в эссе о женских журналах. Основываясь на фрагментах, что Оруэлл все же написал, Дейдра Беддоу, еще одна критик-феминистка, выразила сомнение в том, что его так и не удавшаяся и не воплотившаяся статья представляла бы какую-либо ценность:

«Осведомленность Оруэлла о существующем в обществе классовом неравенстве идет рука об руку с недостатком понимания неравенства гендерного, сходясь с ним в одной точке в его рассуждениях относительно женских журналов. Подсознательно Оруэлл понимает, что эти журналы помогают скучающим девочкам с фабрик или изнуренным матерям пятерых чад мечтать „прикинуться богаче, чем они есть“, но по большому счету совершенно не осознает, насколько сильно укрепляют эти журналы гендерное неравенство, продвигая в обществе доминирующий в межвоенные годы стереотип женщины — образ домашней хозяйки».

Возможно, здесь мы все же имеем грех недеяния. Мисс Беддоу продолжает перечисление недостатков Оруэлла, жалуясь на женские образы в его произведениях, которые выходили либо сварливыми ведьмами, либо дурами, либо хищницами, либо старомодными чучелами, либо дамами жадными и беспринципными (Элизабет из «Дней в Бирме» — не исключение). И это, между прочим, чистая правда. Это правда даже в отношении Молли, «глупенькой хорошенькой белой кобылы», которая позволила купить себя за несколько ленточек и пару кусочков сахара. Не то чтобы мужчины в этих романах — неопрятные, эгоистичные, злопамятные и подавленные — являются образцом. Тем не менее в одном мисс Беддоу права. Абсолютно каждый женский персонаж практически полностью лишен и намека на способность мыслить и размышлять. Элизабет Лакерстин бессмысленно примитивна до такой степени, что понимание этого шокирует даже потерявшего голову от любви Флори. Дороти из «Дочери священника» оперирует элементарными понятиями слепой христианской веры, которая не может поддержать ее в простейшем споре с деревенским атеистом и кончается вместе с крушением всех ее убеждений. Хильда, супруга Джорджа Боулинга, героя романа «Глотнуть воздуха», принадлежит к типу прижимистых, постных дам, единственные выходы, совершаемые ею с мужем, — это собрания Клуба левой книги, поскольку там бесплатный вход. Обладательница сладчайшего характера Розмари из «Да здравствует фикус!» даже и не претендует на то, чтобы хотя бы в общих чертах понять, о чем там говорит Гордон. Когда Уинстон Смит из романа «1984» начинает читать вслух волнующе опасную, запрещенную рукопись Эммануэля Голдстейна, его предполагаемая соучастница Джулия немедленно засыпает.

Что можно сказать здесь в защиту Оруэлла? Частично его большие литературные проекты были предназначены для того, чтобы показать глухую беспросветность, во многом свойственную английской жизни. Немногие образы могли подчеркнуть это столь же ярко, как образ бессмысленно увядающей женщины. В одной из лучших сцен «Дочери священника» Дороти осознает, что попала в ловушку, став учительницей в отвратительной школе, истинное предназначение которой состояло в преднамеренном оболванивании юных девушек. Джордж Боулинг чувствует крайнее отвращение при виде того, как отвратительный мужчина-контролер запугивает и мучает женщину-продавца. В романах и газетных колонках Оруэлла часто упоминается жалкое существование, которое влачит этот «класс домработниц», хотя ни Кэмпбелл, ни Беддоу этого не замечают, продолжая обвинять его в том, что он игнорирует страдания погрязшей в нищете прислуги. И когда Беддоу заявляет по поводу романа «Да здравствует фикус!», будто в нем изображаются недалекие читательницы, потерявшие голову от женщин-писательниц десятого плана, но при этом отсутствуют мужские эквиваленты как авторов, так и читателей, она просто изобличает себя в том, что не дочитала довольно короткий и очень сильный роман.