Пётр Мельников - Залпы с берега

Отец Владимира, Михаил Николаевич Белоусов, начал службу в 1909 году, и тоже на Красной Горке. Пришлось ему участвовать в строительстве Ижорской железной дороги от Ораниенбаума до форта и в возведении береговых батарей. Пробыл он здесь пять лет, до начала первой мировой войны. Отсюда отправили его на фронт. И лишь когда отгремели бои гражданской, вернулся в полюбившиеся места, на Балтийский берег, в поселок Лебяжье.

С сорокового года служил на форту и брат Владимира — Борис. Был он старшиной электриков на прожекторе. С этой должности потом ушел добровольцем в морскую пехоту, участвовал в боях, завершившихся снятием ленинградской блокады, да там и сложил свою голову.

Ну а сам Володя Белоусов превосходно освоил сложный комплекс приборов центрального поста, стал отличным специалистом. Обладал он и хорошими командирскими, организаторскими качествами. Знали его на батарее и как настоящего коммуниста, отдававшего много сил общественной, работе. И вполне закономерным был его дальнейший путь. На третьем году войны Белоусова направили в училище береговой обороны. Завершив ускоренный курс обучения, он лейтенантом вернулся на Красную Горку.

Да, с такими помощниками борьба за снайперскую батарею обещала увенчаться успехом.

А пока мы с радостью замечали, что зима идет на убыль. И хоть март в том году пришел холодный и вьюжный, хоть редко баловало нас солнце, дни стали заметно светлее и длиннее. Появились и другие приметы скорой весны, чисто, так сказать, хозяйственные.

Как-то командиров и политработников Красной Горки собрали на очередное совещание. Владимир Тимофеевич Румянцев, сделав небольшое вступление, предоставил слово Георгию Федоровичу Гошу — новому комиссару 1 форта, сменившему на этом посту Крылова. Он проинформировал нас о том, какие намечены меры для улучшения питания личного состава. С наступлением весенней погоды планировалось начать посадку овощей в расположении дивизиона, а также организовать рыболовные бригады и бригады по заготовке щавеля, а впоследствии и грибов с ягодами. Тут же заместителю командира форта по хозяйственной части капитану Д. Е. Москаленко и другому хозяйственнику — лейтенанту П. А. Панченко было дано распоряжение приступить к подготовительной работе.

Затея была не шуточной. Она сулила дать весомую добавку к нашему скудному блокадному рациону. Такая перспектива обнадеживала, по-настоящему радовала. Ведь мысли о еде, о возможности получше питаться занимали достаточно много места в наших головах. Иммунитет против голода не вырабатывался.

Но не только эти приятные заботы возвещали приближение весны. На форту словно бы стало светлее от ярких девичьих лиц, которые теперь все время попадались нам на глаза. У нас появилась первая большая группа девушек-краснофлотцев.

Начиная с осени минувшего года Красная Горка не раз провожала добровольцев на сухопутные фронты. Как я уже говорил, недостатка в добровольцах не было стоило лишь подать команду. И такая команда время от времени подавалась. Это означало, что где-то дело обстоит худо, хуже, чем у нас. И командиры начинали изыскивать внутренние резервы — какие посты можно частично оголить без ущерба для решения наших главных задачу где два человека могут справиться за троих, один — за двоих.

Вначале с форта ушли довольно большие группы артиллеристов в бригады морской пехоты, сражавшиеся под Ленинградом. А потом еще и еще к командованию форта поступали запросы: «Можете ли, товарищи, поделиться людьми? Взвесьте свои возможности. Очень нужно!» И снова артиллеристы и пулеметчики, электрики и механики, коки и строевые уходили кто под Москву, кто на другие участки великой битвы. Но с каждым разом все труднее удавалось находить «излишки» в подразделениях. Всего с форта ушло свыше трехсот человек. Дальнейшее изыскание «внутренних резервов» могло обернуться латанием тришкиного кафтана.

А ведь были у нас еще и потери в людях — от вражеского огня, от голода и вызванных им болезней. Одни попадали в лазарет. Других отправляли на поправку здоровья во фронтовой дом отдыха, который все-таки удалось создать в Лебяжьем (не зря об этой перспективе говорил мне капитан Филимонов, из рук которого получал я назначение на форт!). В доме отдыха истощенных людей ставили на ноги за счет невесть каким путем усиленного питания.

Одним словом, решение Военного совета направить в Ижорский сектор девушек, пожелавших служить на флоте, пришлось как нельзя кстати. Оно дало нам возможность заделать наиболее чувствительные прорехи и даже быть готовыми выделить еще некоторое число добровольцев для фронта.