Елена Арсеньева - Репетиция конца света

– Выйдите на улицу! Быстро!

Алена попятилась, мимоходом отметив, что в холле полно черных и серых фигур: она никогда не подозревала, что здесь столько охраны! Обычно сидел какой-то полусонный черномундирник около лестницы, ведущей на второй этаж, но только обшаривал тупым взглядом проходящих мимо, а ни пропусков, ни каких-то удостоверений не спрашивал. Даже возле кабины для обнаружения тайно проносимого оружия не было ни души. Впрочем, и сама кабина, похоже, бездействовала. Что же произошло? С какой печки они тут все упали?

Алена вывалилась на улицу, проморгалась и только сейчас увидела, что дворик суда полон народу. Так случалось довольно часто, особенно когда шел какой-то громкий процесс. Но чтобы на входе тыкали в женщину автоматом...

В толпе Алена увидела знакомую адвокатшу, которая вместе с другими выражала возмущение новыми судейскими порядками. А ведь у этой дамы имелось и служебное удостоверение, и постоянный официальный пропуск в областной суд. Значит, эта акция была направлена не только против случайных посетителей. Загадочно, как сказала бы красивая старуха Людмила Борисовна...

Алена отошла к забору и отыскала взглядом окна архива на втором этаже. Кажется, или за стеклом и впрямь беспокойно маячит пухленькая фигурка Шурочки?

Достала из сумки сотовый телефон, набрала номер.

– Александра Федоровна? Это я, Алена Ярушкина. Как бы мне к вам пройти, тут что-то...

– Ой, Алена Дмитриевна, – возбужденно перебила Шурочка, – сегодня ничего не получится! Завтра сможете прийти? На завтра я вам пропуск закажу, а сегодня никак, тут все как с ума сошли. У нас такое, такое... чуть не убили прокурора в туалете! Это ужас!

– Господи, и правда ужас! Вот несчастье! А поймали этого паршивца?

– Какое там! Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Главное, это произошло буквально через четверть часа после того, как вы ушли, представляете? Я возвращаюсь с обеда – канцелярия нараспашку, ее за столом нет, дело брошено. Ну какое свинство, думаю, как же так, мы же с ней договорились, что я только сбегаю пообедать, оставлю ее здесь, а она все бросила...

В первое мгновение Алене показалось, что Шурочка ее упрекает в том, что ушла и бросила на столе дело. Потом вспомнила, что определенно сказала: вернется через полтора часа. А за ее стол уселась та высокомерная дама в зеленом свитере.

Бог ты мой! Уж не эту ли даму чуть не прикончили?!

– Александра Федоровна! – в ужасе вскричала Алена. – А на кого покушались-то? Неужели на женщину, которая...

– Извините, я больше говорить не могу, тут милиция кругом, – придушенным шепотком пробормотала Шурочка, – завтра приходите, ладно? Нет, лучше уж послезавтра, тогда все успокоится, и вы пройдете. До свидания.

– Послезавтра суббота! – отчаянно вскричала Алена, но было поздно – Шурочка уже бросила трубку.

Ч-черт, вот и преисполняйся благими намерениями! Вот и начинай работу над новым детективом! Теперь вынужденный простой до понедельника обеспечен.

Нет, все-таки она законченная эгоистка. Тут женщину чуть не убили, причем до чего же это ужасно – в туалете. Бр-р, туалет в суде на редкость препоганый, там только и убивать, все остальное делать противно. Значит, Алена видела эту несчастную буквально в последние минуты перед покушением? К тому же то, что она была одета точно в такой же свитерок, как у Алены, делало их словно бы родственницами, как-то сближало...

Ужас какой! Свитерки-то были один в один! А вдруг бы убийца, карауливший эту высокомерную прокуроршу, перепутал ее с Аленой, вздумай она тоже посетить туалет перед уходом? Запросто перепутал бы! И одеты одинаково, и рост высокий, и цвет волос... Кошмар!

Едва полдня минуло, а сколько диковинных совпадений произошло! Во-первых, появление Игоря. Во-вторых, встреча с дамой в свитерке-близнеце из «Гленфилда». В-третьих, покушение на нее, столь похожую на Алену. И в-четвертых – все эти совпадения так или иначе связаны с облсудом...

У Алены мороз по коже прошел. Захотелось как можно скорей оказаться подальше от этого опасного места. Резко повернулась – и налетела на невысокого худощавого парня в легкой, не по сезону, черной кожаной куртке. Какой-то миг тот остолбенело таращился на нее, потом как-то недоверчиво махнул рукой и нетвердо пробормотал:

– Ну, мля... Ну не трах ли твою мать та-ра-рах!

– Сам такой! – рявкнула Алена, обходя его. – Плебей чертов!

Эти бродячие матерщинники раздражали ее до бешенства, какое-то время она даже не гнушалась делать замечания или стращать их проклятиями: «Будешь так говорить – язык отсохнет!» На конкретных личностей это одномоментно действовало, но в общенародном масштабе дело с места не двигалось, а если двигалось, то лишь в сторону ухудшения. Русский народ матерился чем дальше, тем больше, и Алена распростилась со своим добровольным миссионерством.