Елена Арсеньева - Репетиция конца света

К чему?! К трусам?!

– Да что ты собираешься, как на бал! – сердито воскликнула наконец Люба, которая давным-давно надела турецкое бархатное платье и взбила свои пышные и очень красивые русые волосы. И даже накраситься успела. А Олег все дергался перед зеркалом. – Там же только свои будут?

– Конечно, свои, – рассеянно кинул он. – Правда, Валюшка обещала свою подругу привести...

Валюшкой звали ту самую двоюродную сестру. Она обещала подругу привести?..

Какую подругу?

У Любы все так и заледенело внутри. А Олег даже не замечал, что с ней происходит. Молчал, что-то насвистывал... Машину гнал как сумасшедший...

Люба вдруг, даже для самой себя неожиданно, спросила:

– А как зовут Валюшкину подругу?

– Надя, – ответил Олег со странным, затаенным выражением, какого жена никогда, даже в самые лучшие, самые молодые времена, не слышала в его голосе.

– А, – сказала она с самым невинным видом, – это та, которая в ювелирном работает?

– Ну да, – рассеянно кивнул Олег и вдруг спохватился: – А ты откуда знаешь?!

– Я не только это знаю, – загадочно протянула Люба. – Я также знаю, что она вдова военного. И что беременна от тебя и ты спишь и видишь, как бы на развод подать, половину квартиры отсудить и машину забрать.

Вот так взяла и выпалила все это...

Что характерно, он даже не возмутился, не испугался. Сидел тихо-тихо, не то спокойно, не то затаенно. Только один раз покосился на нее, хмыкнул, покачал головой... И лениво процедил сквозь зубы:

– А если даже и так, что ты можешь сделать? Ничего!

У нее в висках начало стучать еще во время того анонимного звонка, потом, когда про Валюшкину подругу речь зашла, стук усилился, а сейчас просто-таки кузнечные молоты в голове громыхали. Нет, честно, она мало что соображала от боли, когда вдруг вцепилась в руль и резко крутанула его вправо.

Она еще успела увидеть, как «Волгу» понесло за поворот, а навстречу им несется тупорылая морда какого-то серебристого чудовища. Удар, грохот... и Люба надолго потеряла сознание.

Последствия той аварии были сокрушительными. Оба Кирковских, муж и жена, остались живы только чудом, но машина их, пришедшая в лобовое столкновение с новехоньким «Паджеро», а потом скатившаяся в кювет и дважды перевернувшаяся, восстановлению уже не подлежала.

Однако не зря говорят, что на свете всякие чудеса бывают, а главное, нет худа без добра. Владельцем «Паджеро» оказался сын одного из чужанинских лизоблюдов. Мальчишка только сегодня получил права и отметил это событие как мог. И милиция, и он сам, и отец его были убеждены, что авария произошла по его вине. Чтобы пострадавшие не возбуждали дела, отец пацана сразу выложил десять тысяч долларов, а когда узнал, что состояние пострадавших крайне тяжелое, добавил еще двадцать.

Люба получила множественные ранения, вдобавок во время последнего переворота вспыхнул бензин, выплеснувшийся из пробитого бака «Волги», и она получила ожоги головы. Особенно пострадали волосы, даже спустя несколько лет толком и не отросли, поэтому Любе приходилось или делать вид, что у нее самая авангардная стрижка, или носить парик. Кстати, именно это она преимущественно и делала. Еще у нее была раздроблена правая нога. Кости срослись очень хорошо, но шрамы безобразно изуродовали ногу – так, что отныне Люба обречена была носить брюки.

Олег получил тяжелейшее сотрясение мозга, некоторое время врачи вообще были уверены, что он или умрет, или останется идиотом. Однако он выжил и даже пришел в разум. Кое-какие провалы в памяти у него наблюдались, это точно. Скажем, он начисто забыл свой роман с ювелиршей Надей. Зато на работе дела у него пошли в гору, даже какие-никакие идейки научные начали бродить в ушибленной головенке. Даже поговаривал о защите докторской диссертации! И тут его пригласили во вновь созданный департамент науки и образования при областной администрации. Просто фантастика какая-то!

Строго говоря, жуткая история неожиданно обернулась для Кирковских благом. У них были деньги, социальное положение укрепилось, восстановился мир в семье. «Волга» пропала? Ну, пусть это будет самой большой нашей неприятностью», – шутил Олег, покупая взамен «Ауди».

Но Любе было не до шуток. Для нее «самой большой неприятностью» – да нет, трагедией жизни! – стало то, что после аварии Олег стал садистом.

Она про садистов раньше только в разной бульварной прессе читала. Дескать, они насилуют женщин, причиняя им жуткие мучения, а потом как-нибудь ужасно убивают. Но что когда-нибудь сама окажется в постели с настоящим садистом – этого Люба и в страшном кошмаре представить не могла. Нет, Олег ее не бил. Ничего подобного. Он даже не обвинял ее в аварии, вообще явно забыл, что именно она в ярости повернула руль на встречную полосу. Олег в постели был теперь очень нежен, а вид ее искалеченной ноги возбуждал его до исступления. Хотя поначалу Люба боялась, что это будет вызывать его отвращение. Но Олег не мог оторваться от ее ноги – целовал ее и гладил. Вообще по сравнению с тем, что было раньше, он стал настоящим сексуальным гангстером. Люба ничего не имела бы против, если бы не стыдилась того, что возбуждает его, по сути дела, ее уродство. Не красота (хотя какая теперь красота в этих жиденьких волосах, вот раньше у нее грива была так грива!), а именно уродство. Это казалось не вполне нормальным, хотя и терпимым. Но вскоре дела пошли хуже...