Петр Худяков - Путь к Цусиме

"Оторванные от России и от всего мира", пишет корабельный инженер Политовский своей жене, "все живут здесь, как животные… Однообразие томительное. Co скуки не знаем, что делать. Сегодня, напр., вся кают-компания занималась тем, что поила обезьяну шампанским и заставляла ее возиться с собаками"… (стр. 141).

У того же автора в его книге "От Либавы до Цусимы" читаем следующее (стр. 147): "До чего напивается иногда команда?!.. Сегодня видел, как на носилках несли матроса без всяких чувств. Его даже дергала судорога. Смотреть было противно"…

Вот еще несколько строк (стр. 220): "Провизию с прибывшего парохода разобрали, как дикие волки, — нашарап. Были отвратительные сцены. Команда с броненосца "Орел" самовольно разбила какой-то ящик и перепилась. Один матрос за что-то набросился с поднятыми кулаками на доктора, но ударить его не успел. С матросом сцепились два офицера, случившиеся поблизости, и чуть было его не задушили. Лицо разбили ему в лепешку. Такая гадость… И все это видели Французы".

"Цены на все здесь анафемские, пишет один из наших товарищей: яйцо стоит 20 сантимов (8 коп.), за бутылку пива берут 4 франка (более полутора рубля); за тысячу русских папирос дерут 33–35 рублей и т. д. Дела никакого нет, да и делать ничего не хочется в эту несносную жару… Довольно часто наша кают-компания приглашает к себе другие и всегда устраивает в таком случае при выпивке блины… Шампанское уничтожают в таком случае прямо ящиками. Это очень тяжело, конечно, ложится на наш карман. Иногда вычеты за стол бывают около 110 рублей; а это значит, что 50 рублей были вычтены за "общественную" выпивку.." Раньше, до П.-Саида на нашем "догоняющем" отряде пили сравнительно очень умеренно; но теперь, войдя в тропики и соединившись с эскадрой Рожественского, и у нас точно сговорились наверстать потерянное время и начали пить ужасно много… Чем жарче день, тем холоднее требуется вино. От меня, как заведующего холодильной машиной требуют, чтобы в любое время дня и ночи была возможность получить холодное шампанское… Кроме вина в холодильной камере почти ничего другого и не бывает… На одном нашем корабле запас шампанского поддерживается, примерно, на 15.000 франков (около шести тысяч рублей). А нас в кают-компании всего 22 человека… Ну, так вот блины — это блюдо, которым мы угощаем всех, кто бы у нас ни был, — и русских консулов, и французских губернаторов с дамами-француженками. Им это блюдо, конечно, не по нутру… "Блины" у нас так часто делаются, что наш "батька", большой балагур, говорит, что это мы заранее поминаем самих себя"…

Разумных развлечений было очень мало; музыка не процветала, изредка устраивался театр, представления клоунов…

Плохо были удовлетворены у персонала даже и самые элементарные жизненные потребности. Почтовые и телеграфные сообщения с родиной, с театром войны, с семьей совершенно были не подготовлены; они были не организованы даже и на тех стоянках, где эскадра оставалась по месяцу и по два с половиной, и где пребывание ее ни для кого не было тайной. Да тайны в походе и быть никакой не могло, т. к. за каждым шагом эскадры все время исправно следили японские и английские шпионы…

Прибыв к Мадагаскару, адмирал Фелькерзам сообщал, что он "два раза телеграфировал в главный морской штаб" прося эскадре прислать письма [247]. Штаб даже не ответил"… Октябрьские письма 1904 г. получали в конце апреля 1905 года… [248]Сам начальник главного штаба посылал свои письма сыну на эскадру через частную одесскую контору Гинзбурга… [249]Но и помимо этого, какое удивительное невнимание было проявлено главным штабом: на эскадру приходили письма, адресованные на те корабли, которые в это время спокойно стояли в Либаве, Кронштадте, — на те корабли, которые давно уже погибли в П.-Артуре [250]; были письма на строящийся броненосец "Андрей Первозванный"; были даже письма, адресованные в Электротехнический Институт Императора Александра ІІІ-го [251], который чиновники ухитрились смешать (!) с броненосцем "Александр ІІІ-й"…

Но вот что сообщил мне один из наших товарищей перед 2-м изданием книги: "На пароходе "Курония", который подошел к эскадре Рожественского вместе с отрядом Небогатова, была отправлена из С.-Пб. личному составу эскадры масса писем и посылок, упакованных в ящики. Но из С.-Пб. никто ничего не сообщил об этом адмиралу. Весь почтовый груз остался поэтому на пароходе, а после войны он был доставлен обратно в Либаву , уцелевшие участники похода с большими затруднениями там и могли получать свои письма и посылки… Когда наш корабль пришел в Либаву, командир сначала телеграммой, затем официальным письмом просил нам доставить все письма и посылки. Но вот проходили недели, прошел месяц, и только в конце второго месяца все было доставлено на корабль из штаба"… Куда было идти дальше?