Петр Худяков - Путь к Цусиме

"А гг. командиры кораблей… О многих из них с полной искренностью и без преувеличений можно сказать, что изо всего экипажа, кончая последним матросом, командир, глава корабля, менее всего был на своем месте … Да оно и понятно, если гг. лейтенанты из числа "гастролеров" по выслуге лет наравне с другими попадают в командиры и старшие офицеры".

"Был и такой случай в бою, что командир судна І-го ранга, почти "выплывший ценз" на контр-адмирала, плачущим тоном говорил молодому лейтенанту, недавно произведенному в этот чин: — "Вы плавали больше моего и лучше знаете, так распорядитесь, пожалуйста". Известный своей "храбростью", трудолюбием, добросовестностью, но и… бестолковостью в то же время, этот командир во время боя сидел в рубке, рискуя, конечно, в первую голову быть убитым или раневым, и спокойно созерцал… счетчик числа оборотов вала, не входя решительно ни в какие распоряжения по кораблю , который вел бой и сам страдал от неприятельского огня"…

Далее в этом письме приводится такой пример.

"Энергичный, умный командир, на парусных судах хватавший звезды с неба, попадает на современный броненосец, на этого левиафана. Создавший себе славу, как "парусник", он сразу натыкается здесь на все новое, незнакомое, теряется и часто не находится; из образцового командира парусного корабля он становится ниже среднего на современном. Да; и его рыцарское благородство, и его честность, и его джентльменское отношение к подчиненным — офицерам и нижним чинам, и его безграничная храбрость, доказанная уже после смертельной раны, все это остается в удел ему. Но тем не менее сам корабль с его трюмами, его машины, электрические шпили, башни с гигантскими орудиями, их установки, бесчисленные переборки, горловины, палубы, — все это для него чуждо. Он не знает своего корабля , на каждом шагу он — новичок в деле; он боится ближе подойти к нему и вникнуть в него, рискуя все время выказать свое незнание или отдать свое распоряжение невпопад. Преданный своему делу человек, в своем служебном деле опоздавший лет на 30, делает все, что в его силах, делает многое; но он жалок, он — не голова корабля , и ему не должно быть места на современном левиафане"…

А вот и еще один яркий пример из того же письма.

"На одном броненосце, где командиром был благородный и преданный своему делу человек, но ровно ничего не понимавший в механическом деле и в электричестве, случилась раз такая история. В 12-дюймовой башне испортилась электрическая часть для вращения башни, вышла неполадка с реостатами. На ученье башню вращал вручную мичман N, командир башни. После ученья командир броненосца спрашивает его: — "Вы вертели вручную?" — "Да". — "Ну, а при ручной передаче как работали реостаты?" — "Прекрасно", отвечает N, нисколько не смутившись. Настолько же был на высоте современной техники корабля этот, выслуживший ценз старший наш руководитель и в других специальных частях".

Как непростительно небрежно и неумело относятся многие командиры к механизмам [212]и как они исправность и целость их приносят в жертву своему самодурству и желанию произвести внешний эффект при входе на рейд, иллюстрацией для этого может служить любимый маневр некоторых из них: корабль молодцевато вступает на рейд полным ходом, а затем один за другим отдаются приказы — "отдай якорь", "полный назад"… Нечего и говорить, как отзываются на механизмах подобные эксперименты таких "настоящих моряков".

У нас это было совершенно обыкновенное явление, что командир ничего не понимает в машинах, в электричестве, очень мало в артиллерии и минном деле; и это давало возможность всем этим специалистам, а особенно механикам, "втирать очки" командиру. To и дело висит в воздухе угроза, что машина "взорвется" , если не сделать того-то и того-то; а в предотвращение этого старший офицер готов всячески облегчить машинную команду и навалить работу на строевых. Понять же и мало-мальски оценить работу механиков они совсем не могли.

Командирам часто недоставало еще многих других необходимых познаний. В Морском Сборники за 1906 г. читаем, напр… следующее:

"В русском военном флоте [213]командир, не знающий штурманского дела и не умеющий водить своего корабля, составляет обычное явление. Бывало и так, что некоторые гг. командиры даже морской карты не умели прочитать как следует [214] . И таким-то лицам вверялись многие сотни человеческих жизней и многомиллионной стоимости корабли"…

Теперь моряки сознаются сами [215], что "все способы, практикуемые ныне для того, чтобы произвести выбор офицеров на должности командиров, совершенно неудовлетворительны, вследствие чего в командиры зачастую и попадали у нас люди, непригодные к этой должности ": это было будто бы между прочим одной из главных причин, почему Рожественский не был склонен обращать внимание на мнения командиров своей эскадры.