Петр Худяков - Путь к Цусиме

Перед началом боя адм. Того отдал приказ: "От этого дня зависит существование нашей родины. Нынешний день требует храбрости и энергии каждого офицера и каждого матроса".

Последовательные перемещения боевых отрядов обоих эскадр, русской и японской, передает помещенная здесь карта боя, составленная Уайтом. Сплошной линией на этой карте отмечен путь русского отряда; пунктир из черточки и одной точки (или черточки в двух точек) указывает путь следования японского отряда; пунктир из одних черточек отмечает путь, по которому несло "Суворова", когда он вышел из строя и лишился возможности управлять своим рулем. В различных местах на этих линиях цифрами отмечены в кружках часы и минуты; расстояния между головными кораблями обоих эскадр везде даны в ярдах, а в скобках — в верстах. П. X.

Один из уцелевших офицеров с "Ослябя" неудачи своего корабля картинно характеризовал в плену в следующих словах: "Ну, да! Кто ж говорит? Хорошо стреляют… Но разве это прицел? Разве это уменье?.. Счастье! Удача! Чертова удача! Три снаряда один за другим почти в одно место! Понимаете? — Все в то же место! Все в ватерлинию под носовой башней!.. He пробоина, а ворота! Тройка проедет! Чуть накренились, стала подводной… Такой водопад… разумеется, переборки не выдержали…" (см. брошюру кап. Семенова "Цусимский бой", стр. 110). П. X.

Впечатление опрокидывания этого гигантской высоты броненосца было ошеломляющим. С других кораблей было ясно видно, как с палубы люди карабкались на его борта, как они цеплялись, скользили, падали, раздавливались падавшими на них надстройками или сметались дождем вражеских снарядов ("Нов. Bp.", 1906, № 10.497). Перевертывание и затопление броненосца произошли так неожиданно для команды, что, во время рокового крена на левый борт, команда правого борта продолжала еще стрелять из орудий. Под градом снарядов были спасены с "Ослябя" только 176 человек, из них 4 офицера. Многие из них сильно изранили себя в самую последнюю минуту, цепляясь за ободранную обшивку корабля. П. X.

Первый же японский снаряд, попавший в "Суворова", угодил как раз в его временный перевязочный пункт. Он был устроен, казалось бы, в самом укромном месте, — на верхней батарее, у судового образа между средними шестидюймовыми башнями. Здесь сразу погибло много народа, образовав "груды чего-то, в чем с трудом только можно было угадать остатки человеческих тел"… В этой массе погиб и судовой священник, но киот с образами и доктор уцелели; "не разбилось даже стекло большого киота, перед которым в висячем подсвечнике мирно горело несколько свечей… (Кап. Семенов — "Цусимский 6ой". П. X.

По словам уцелевших офицеров штаба (см. брошюру кап. Семенова), через четверть часа от начала боя, когда расстояние между нами и неприятелем было, пожалуй, менее 20 кабельтовых (около 3 верст), "в бинокль Цейса можно было различить на японских броненосных судах стоящими в целости даже коечные ограждения на мостиках, группы людей"… A у нас… "Ослябя" пылал; на "Суворове" — сильнейший пожар и картина полного разрушения: "пылающие рубки на мостиках, горящие обломки на палубе; сигнальные дальномерные станции, посты, наблюдающие за падением снарядов, — все сметено, все уничтожено; крыша 12-дюймовой кормовой башни была уже разорвана и погнута кверху, хотя башня еще вращалась и стреляла"; а главное — везде груды трупов, масса раненых; давал себя уже чувствовать недостаток свободных рук команды; их можно было бы иногда оторвать только от своего специального дела; поэтому "убитых оставляли лежать там, где они упали, но даже и на уборку раненых не хватало рук"; не хватало их и на тушение пожаров… "Александр III-й" и "Бородино" тоже были окутаны дымом пожара "… П. X.

Через полчаса от начала боя, по свидетельству офицеров нашего штаба, оба японских броненосных отряда имели все тот же вид, что и в начале боя: " ни пожаров, ни крена, ни подбитых мостиков"…; словно они были не в бою, а на учебной стрельбе; словно наши пушки, неумолчно гремевшие уже полчаса, стреляли не снарядами, а… неизвестно чем? Но возможно, что вина здесь падала и не на одни снаряды , а и на людей, которые до этого в быстро движущуюся цель почти не учились еще стрелять; несомненно помогали достижению этого эффекта и наши слабые пушки на некоторых судах, которые не добрасывали снарядов до цели… A у нас на адмиральском судне в это время уже "сгорели последние фалы"; "сигнальщики попусту стояли под расстрелом, не имея средств для сигнализации"; рулевые были перебиты, и в замену их "на штурвале стоял старший артиллерист, лейтенант Владимирский"… (Брошюра кап. Семенова, "Цусимский бой", стр. 56).