Петр Худяков - Путь к Цусиме

В письме от 12 апреля 1905 г. из Камрана A. М. сообщал, как попросили удалиться нашу эскадру из этой бухты принадлежащей нашим союзникам, как эскадра была вынуждена долго слоняться вдоль берегов трех-узловым ходом, и как ее заставили передвинуться в соседнюю бухту Ван-Фонг, почти совершенно безлюдную.

"По ночам здесь начались холода, а днем адская, невыносимая жара и в каютах, и всюду ниже верхней палубы".

"Нашей мастерской подвалили столько работы, что не переделать ее и в месяца три. Работают и по ночам. "Камчатка", невзирая на несовершенство ее мастерских, оказала эскадре громадную пользу. Трудно и представить себе, что сделала бы наша эскадра, не имея при себе такого транспорта-мастерской. Запасами материала мы снабжены в достаточном количестве и более или менее надлежащего качества, хотя басню "Тришкин кафтан" приходится вспоминать нередко. Под конец длинного плавания мало осталось некоторых запасов, но и самое плавание подходит к концу".

"Начали ремонт котлов. Облазили их в Страстную пятницу я увидали выпучины на одной из трубок. Одну из них разорвало у нас в 1-й день Рождества, но благополучно; а на "Ослябя" при подобных же обстоятельствах сварило замертво кочегара. Во время ремонта из-за одной трубки приходится извлекать целую батарею их, весом пудов 60, и держать всю эту массу на весу. Ночью по ошибке отняли совсем не ту трубку и удвоили себе работу".

Опухшие трубки оказались из плохого материала. Сильно нагруженной запасами и углем "Камчатке", чтобы не отставать, приходилось всегда иметь под парами все шесть котлов. Неисправность в одном из них давала себя знать сейчас же. Осмотр котлов становился при таких условиях тоже весьма затруднительным. Поэтому обращено особое внимание на фильтровку воды; ее делали в два фильтра, машинный и кочегарный. Такая "роскошь" не везде встречалась у нас даже и на самых новых броненосцах. Извести и соды также не жалели. При осмотре внутренней поверхности кипятильных трубок она всегда оказывалась чистой.

"Для церковной службы в 1-й день Пасхи соорудили шатер, задрапировали все флажной материей разных цветов и по бокам поставили две срубленные на берегу роскошные пальмы. Утром к 8 час. ждали священника с "Дмитрия Донского". Ho вдруг в 7 1/2, час. утра к борту подошел угольщик, и был объявлен приказ адмирала начать грузить уголь. До сих пор не соблюдались у нас ни воскресенья, ни другие праздники, но мысль о пренебрежении праздником Пасхи даже и "в силу военного времени" всем вам показалась чудовищной. Командир лично отправился в адмиралу и упросил его отложить погрузку угля до 6 час. веч. Была отслужена заутреня и обедня; священник перехристосовался со всеми 400 человеками, и началось разговение; были приготовлены: из консервированного молока сносная пасха, кулич, облитый чем то красным, очень соленая ветчина, крашеные яйца и какие то паштеты. Большинство в кают-компании при этом удобном случае "набодалось"… После отдыха, в 2 часа дня, началась раздача подарков команде и мастеровым по билетам, которые они вынимали на счастье. Для подарков был взят оставшийся в судовой лавочке не проданный товар: белье, обувь, ножи, трубки, нитки и т. п. Раздача заняла около 3 час. времени и породила массу курьезов среди мастеровых и команды, которые ухитрились к этому времени тоже где то и как то нализаться… Эти подарки, оказывается, стоили в общей сложности около 1000 руб.; и расход был покрыт из так называемых "экономических" средств. В 5 час. подошел к нам опять угольщик и начались приготовления к погрузке; а с 6 час. началась и сама угольная оргия. На этот раз грузили довольно быстро, — по 28 tn в час, и приняли всего 500 tn. После погрузки нам было разрешено войти в глубь бухты, так как адмиралу было доложено, что в мастерских "Камчатки" невозможно работать во ночам при задраенных иллюминаторах и запрещении иметь какие-либо огни. Хотя мы и стоим теперь на новом месте, но приходится удивляться, зачем нас сюда перевели, т. к. каждую ночь все-таки приказывают закрывать огни… Переходя на новое место, мы чуть не прободали госпитальное судно "Орел", благодаря командиру, бывшему навеселе и желавшему хвастнуть своей ловкостью перед сестрами милосердия".

Самое последнее письмо от Александра Михайловича было от 29 апреля. В нем он сообщал о поимке в бухте Ван-Фонг японского шпиона, которой с китайской лайбы заносил себе в записную книжку расположение судов эскадры на рейде и названия их.

Чтобы узнать, при каких обстоятельствах A. М. погиб на "Камчатке" в бою, его родные просили морской штаб сообщить им адреса команды, работавшей на этом транспорте и оставшейся в живых. Из штаба был получен ответ с указанием 31 адреса кочегаров, машинистов и др. матросов; по этим адресам были разосланы письма с конвертом и маркой на ответ и с просьбой написать то, что каждый из них знает о гибели A. М. Обратно получено 22 ответа, из них 8 — от машинной команды. Определенного ответа из этих писем на интересовавший семью вопрос извлечь оказалось невозможным: очевидно, не все эти лица видели A. М. перед самой его кончиной; но никому не хотелось сознаться в том, что он этого не видал, или не знает; оттого и показания вышли довольно противоречивыми. Но эти письма подробно обрисовывают печальную картину напрасной гибели транспорта и его беспомощность в бою. В них обрисовывается также и характер отношений A. М. к своим подчиненным".