Петр Худяков - Путь к Цусиме

В письме от 15 ноября 1904 г. из Либрвилля (на зап. берегу Африки, 30° сев. широты от экватора) читаем следующее:

"От Немецкого моря до Танжера нам приходилось пробавляться одной солониной, да и то не совсем доброкачественной… В Танжере простояли целую неделю, шел усиленный ремонт машин и котлов, погрузка угля".

От 27 и 29 декабря 1904 г. из Helle-Ville на Мадагаскаре:

"Перед мысом "Добрый Надежды" трепало нас отчаянно и долго. Боялись опрокидывания "Камчатки". Накренялась она много раз до 35°, а ее предельным креном считают 42°. При таком крене столы и вся мебель срывались с места из ячеек, в которых находятся их ножки; пришлось укрепить их канатами. Почти вся посуда у нас перебилась, поломалась… С котлами опять возня. Хорошо еще, что с командой поставил себя хорошо; взаимно довольны друг другом".

Из письма A. М. от 1 января 1905 г. из Нози-бея заимствую следующие строки:

"Перед самым Мадагаскаром у нас вышла неприятность с углем. Из угольных ям пошел отвратительный уголь немецкой доставки. Пар сразу сел. Мы отстали от эскадры, а раньше все шли от самого Танжера впереди даже адмирала. Пошла в ход сигнализация корабля с адмиралом. Наш командир попросил позволения выбросить 150 tn. этого угля за борт, чтобы добраться до лучшего. В ответ на это адмирал дал сигнал: "Не выбрасывать ни одной тонны угля, а выбросить за борт злоумышленника". Кого он здесь разумел, неизвестно. Подобные казусы и сигналы случаются нередко. Мое личное убеждение, что мы идем под начальством… больного человека… Английских газет читать невозможно; там идет непристойное глумление над нашим адмиралом. За расстрел рыбаков под Гуллем его называют прямо… (не хорошо). Рождество думали простоять на якоре, но не удалось; пришли тревожные вести; ждут нападения адм. Камимуры… "Светлана" с 2 миноносцами гонялась за подозрительными судами и осматривали их. Большинство из них оказалось впрочем нашими же угольщиками, которые шли на нашу прежнюю стоянку… В праздник ели скудно, т. к. припасы у нас вышли все"…

От 5 января 1905 г. из Helle-Ville:

"Место очень лихорадочное. После дождя воздух становится так влажен, что прямо душит, как пар. Расслабляющая жара. К стыду нашему, должен констатировать факт бегства с нашей эскадры на Мадагаскаре массы офицеров и команды, списывающихся якобы по болезни. Большинство из них симулянты. У нас, напр., списан один лейтенант… из-за морской болезни!.. А плавал еще этот человек когда-то на миноносце".

Из писем от 22 и 24 января 1905 г. из Helle-Ville:

"На днях эскадра уходила в море для эволюций и стрельбы. Вдруг у нас улавливают такую беспроволочную телеграмму с адмиральского корабля: "Донской", сообщите число раненых и убитых"… Нас это очень удивило тогда; а дня через два узнали, что во время стрельбы это "Суворов" вкатил в "Донского" шестидюймовым снарядом, поранившим около 10 человек… Наш заводик приносит свою долю пользы. С самого утра к нам начинают подходит одна шлюпка за другой с разными поврежденными частями машин, котлов, трубопровода. Жаль только, что это иногда обращает наш корабль в какой-то постоялый двор. На днях так перепились, что N (высокого ранга офицер) пустился плясать "русскую", a затем заплетающимся голосом преподнес всем тост за адм. Ypiy!.. [337]Но все были уже невменяемы, и это обошлось без последствий".

Письмо от 31 января 1905 г., - открытка с видом бухты Нози-бея и величавого силуэта гор Мадагаскара. Приписка гласит: "Вид хорош, но не глядели-бы мои глаза на него; мною начинает, кажется, овладевать тоска по родине"…

Из письма A. М. к его брату от 5 февраля 1905 г.:

"Не беспокойся, к алкоголю меня совершенно не тянет, и подражать окружающим я не собираюсь… На днях был здесь наш техник N. Меня обижает, что он не верит в нападение неприятельских миноносцев на нашу "Камчатку" в Немецком море. Рыбачьи суда я видел и ранее, и на следующую ночь; но совсем не то, что все мы видели в ночь с 8 на 9 октября".

Для лучшего разъяснения этого последнего вопроса во 2-м издании книги, мне была доставлена засвидетельствованная копия с письма, которое 2 ноября 1904 года г. из Дакара своим родным было отправлено мичманом A. В. Аристовым, погибшим в бою на транспорте "Камчатка". Своим серьезным служебным отношением к делу этот мичман настолько выделялся среди остального офицерского персонала транспорта, что командир даже и ночью вполне спокойно оставлял его одного на вахте, поручая только в случае серьезной надобности его разбудить. Таким доверием командира, кстати сказать, не пользовался на этом транспорте ни один из гг. лейтенантов!.. В письме этого мичмана содержатся между прочим следующие строки: