Петр Худяков - Путь к Цусиме

"Относительно команды мнения своего я не изменил еще; она и до сих пор производит на меня угнетающее впечатление своим видом. Ты [333]пишешь, что видел нечто другое. Это другое бывает и у нас. Приезжай в праздник часов в 5 веч., когда все убрано, вычищено, и команда отдыхает. Ты увидишь тогда поразительную идиллию: на средней части палубы играет оркестр, две-три пары матросиков "шерка с машеркой" выплясывают польку, венгерку, па-де-катр при общем хохоте собравшейся кругом толпы матросов. И я впервые также подумал, что весело тут живется. За два месяца эту идиллию можно было однако наблюдать ровно два раза, не более полтора часа каждый раз. Но за это же время я успел уже видеть одно наказание розгами; а поставить на 4 часа (под ружье или так), — это считается почти за ничто… На еду была заявлена командой уже несколько раз коллективная претензия командиру во время его обычного праздничного осведомления у матросов: — "Нет ли претензий?" Одним словом, не благоденствует наша низшая команда. Батька утверждает, что тут случилась просто описка, и что надо было бы читать "нищая команда"…

"Хотелось бы перебраться с нашего "пассажирского парохода" на другой корабль, более надежный; ходил в штаб, но там… нужна протекция, протекция и еще раз протекция".

В письме от 14 и 15 августа 1904 г.:

"Вышли из Кронштадта 12 августа в 5 час. утра "шаечкой": 5 крейсеров, 5 броненосцев и 9 миноносцев; шли очень медленно, по дороге делали всякие перестроения. Все бы сошло благополучно, только вот сконфузилась наша "Аврора": в машине загорелся один из двух главных подшипников; из двух машин пришлось идти на одной и очутиться уж не во главе всей компании, как вышли, а в ее хвосте. Ночевали в Биорке. Ночью миноносцы и катеры открыли отчаянную пальбу по несчастным чухонским парусным судам, шедшим с контрабандой; одни стреляли холостыми зарядами, а другие и настоящими; длилась эта пальба почти всю ночь… На другой день было ученье с минными катерами. Опять все мины утопили и возжались с водолазами. Пошли дальше 14 августа; 15 пришли к Ревелю. На этом переходе мне назначали в заведование кормовую, рулевую и шпилевую машины"…

От 30 августа 1904 г. с "Камчатки".

"Я переведен на транспорт-мастерскую "Камчатка". Состою здесь помощником старшего судового механика. Кроме меня, здесь еще есть два младших механика: один (лет 50–55) заведует беспроволочно-телеграфным делом на всей эскадре, а другой — мастерскими. Дали мне в заведование машинное и котельное отделение, и опять я очутился в Кронштадте. При испытании одна машина сильно поломалась [334]. Когда ее починят, будет 2-я проба, a там — и в Ревель… На пробе "Камчатка" дала 13,5 узлов вместо обещанных 12; но и с этим от Японца все равно не удерешь"…

Транспорт-мастерская "Камчатка".

"На этом транспорте-мастерской я назначен в заграничное плавание. Под началом у меня будет 2 прапорщика запаса. Дали мне уже отдельную каюту. Наш заводик пойдет в поход вместе с эскадрой; на нем есть столярная мастерская, слесарная, литейная, кузнечная, паяльная и проч".

"Камчатка" строилась, как транспорт для армейских войск, который должен был свершать рейсы между Россией и портами Д. Востока. С таким именно расчетом корабль и был выстроен; но после начала войны его решили переделать в транспорт-мастерскую для эскадры. Но и после переделки "Камчатка" продолжала оставаться больше транспортом, чем мастерской: здесь на лицо громадные помещения для команды, масса кают и в то же время скученные, низкие помещения для мастерской. Расположение станков пришлось сделать совсем не так, как это следовало бы, a соображаясь только с размерами готового помещения: большие станки оказались поставленными довольно далеко от люков, и поэтому все громоздкие вещи надо было туда и назад волочить по тесной и низкой мастерской".

"В кузнице — небольшой паровой молот, вальцевый станок для выгиба котельного железа, паровые ножницы для обрезки котельного и др. железа. Лучше других все-таки слесарная мастерская; а литейная и кузнечная слишком тесны, работать в них можно с очень большой осторожностью только в тихую погоду; a в качку здесь будут одни только несчастья, — ожоги, обливание металлом и т. п. На корабле 150 вольнонаемных рабочих, кроме 280 чел. матросов. Корабль "вооружен" восемью 2-дюймовыми пушками; и в бой, нужно думать, он не пойдет"…

В письме от 3 сентября 1904 г.: