Петр Худяков - Путь к Цусиме

В письме A. М. от 7 июля 1904 г. читаем следующее:

"Личное мое желание — не ехать на "Авроре". Это значило бы идти под верный расстрел: брони на ней нет никакой; машины и котлы "защищаются" только углем по бортам; артиллерия слабая, — пулеметы и пушки в 1 1/2 и 3 дюйма; а 6-дюймовые наши пушки (их восемь) стреляли в последний раз, кажется, в прошлом столетии; а теперь из них не было даже и холостых выстрелов. Все только чистят, моют, красят, прикрывают чехлами"…

В письме от 8 июля 1904 г.:

"По своим наклонностям публика для меня здесь совершенно неподходящая. Ближе других сошелся с "батькой"; да и то — больше потому, что не мог сразу перейти к состоянию душевного одиночества… На днях видел, как провели на буксире подводную лодку "Protector", купленную в Америке. Ее выводят в море, почти каждый день для упражнений с ней"…

В письме от 16 июля 1904 г.:

"Вчера на "Светлане", стоящей рядом с нами, упал с борта один матрос и пошел ко дну; спускали водолазов, но упавшего не нашли; произошло это во время мытья борта. Работа матросов, как поломоек, процветает лучше всего. При развитии таких работ офицерам и спокойно, и собачиться можно вволю"…

В письме от 21 июля 1904 г. с "Авроры".

"Гигиеническая обстановка неважная. Крейсер новый, а тараканов-прусаков масса; ползают они в невероятном количестве по всему кораблю, — и в каютах, и даже в машинном отделении. В некоторых каютах развелись еще муравьи"…

В письме от 25 июля 1904 г.:

"Вчера в 1-й раз увидал на корабле офицера с книгой в руке, но и та оказалось… Боккачио. Все интересы офицерства сосредоточились в узеньком-узеньком круге: дамы, выпивка, сплетни, разносы ("фитили") от начальства, приказы первой очереди и повторные… Котлы у нас хорошие, системы Бельвиля, а машины неважные, стучат, греются, приходится постоянно охлаждать водой даже и на коротких переходах… На "Орле" еще только заканчивают ставить машины; a у нас уже готов и беспроволочный телеграф, и стрелы Темперлея для погрузки угольных мешков; осталось устроить вентиляцию… А вот зачем зовут нас броненосным крейсером, не знаю; брони у нас никакой нет. Машины и котлы под защитой слоя каменного угля, и только средняя часть корабля отделена от кормы перегородкой из тонкого котельного железа"…

В письме от 31 июня 1904 г. из Кронштадта:

"Собирались уходить 2 августа чуть не к Либаве, а теперь опять отложили… Будут ходить в Биорки, маленький финляндский городок, для минной и артиллерийской стрельбы… Co всех сторон слышу: — "Что вы за человек, раз не пьете, не курите, не…?…" Благодарю Бога, что у меня все-таки есть хоть одна слабая точка соприкосновения со здешними обитателями; это — музыка"…

В письме от 1 августа 1904 г. из Кронштадта:

"Наконец, сегодня Рожественский поднял свой флаг на "Князе Суворове", но выход эскадры для учения опять отложен дней на пять… Из каюты в каюту меня переселяют уже в 3-й раз. Делается это из-за прибывающих на корабль новых мичманов. Какая все это зеленая молодежь, и какая у них гордость, какое самомнение! И вот в этих-то руках будет до некоторой степени судьба нашего отечества!.."

В письме от 5 августа 1904 г. читаем следующее:

…"Грозит отход эскадры, отход "куда-то"; все наши офицеры ударились в отчаянный пессимизм. Если пошлют теперь нашу эскадру, то пошлют ее на верный убой… Относительно отхода эскадры — ничего определенного, — только слухи, масса слухов, разноречивых и подчас нелепых… Вчера вечером ваш судовой состав обуяла паника. Дело вот в чем. Рангоутное судно "Генерал-Адмирал", плавая у Балтийского порта, на днях ночью заметило 3 миноносца с угольщиком-транспортом. Пробираясь по морю во тьме ночной, вели они себя очень подозрительно и на опознавательные сигналы не отвечали, что и было занесено в вахтенный журнал "Г-А". Подозревают, что это японские суда. Поэтому сделано распоряжение — бдительнее держать караулы, заряжать орудия на ночь боевыми снарядами, а не холостыми, как ранее. Все это показывает, какое у нас царит здесь настроение… Сплю на крейсере "Аврора" над 80-ю пудами пироксилина"…

От 6 и 7 августа 1904 г. с крейсера "Аврора":

"Все еще стоим в Кронштадте. По слухам скоро пойдем в Ревель для артиллерийской и минной стрельбы. Это было бы очень полезно, a то здесь вздумали пострелять для практики в прицел, и вышло прямо неудачно. Стреляли из пушек ружейными патронами и вкатили несколько раз в один из фортов, оттуда прислали жалобу, и пришлось это "учение" прекратить… Еще вздумали пострелять минами с парового катера; выпустили одну, а она взяла да и зарылась в дно морское, — да так глубоко, что ее насилу вытащили водолазы… И все в этом роде. To упустят что-нибудь в море, а потом хороводятся целый день с водолазами, канатами и проч.; то шлюпки столкнутся одна с другой, и обе их посылают чинить в порт и т. д… Читаем в газетах, как наших бьют на Д. Востоке, — особенно эскадру, и становится грустно. Настроение у всех офицеров теперь прескверное, так что мое да батькино, пожалуй, будут еще самые бодрые. Наш батька меня просто поражает своей воинственностью… [332]Всех смущает состав нашей эскадры. Лучшую часть ее составят 4 новых броненосца и крейсер "Олег". Но они, ведь, только что построены, в настоящем плавании не испытаны, не говоря уже о том, что все орудия у них еще "целомудренны". Остальная компания… Но лучше о ней и не говорить".