— А с КАЛОТом что?
— Готовим документы в Контрольную комиссию об его роспуске, Конечно, англичане и американцы будут вякать — не их же убивают. Но доводов и доказательств хватает, Судить будем только тех, кто пойман на месте, а организацию просто запретим. Недели через две-три, пока пройдет через бюрократическую мельницу. А вы больше там не показывайтесь. Если встретитесь на улице — лучшие друзья! И улыбки, и приглашения на чашку кофе. Запрещение исходит не от нас. Это дело других инстанций.
— Так и говорить?
— Так и говорите. А что, разве неправда?
Проходит еще два или три дня, и меня вызывают в советское посольство. К самому послу с замечательной фамилией Пушкин. Он мне нравится, этот человек на большой должности — и приветлив, и обходителен, и мил. А еще больше мне нравится его жена. Пятеро детей — и до чего же обворожительна и красива. Иногда я вижу ее в клубе советской колонии. Правда, редко. Пятеро детей — это не шутка, даже мне, сосунку, ясно.
У организаций наших — отделения и посольства — отношения не ахти. Все дело в соперничестве. Мы — часть армейского аппарата, они — дипломаты. У нас свои методы добывания информации, у них свои. И нередко случается, что наша информация оказывается на столе у высокого начальства в Москве раньше, чем посольская. И более точная. И более подробная. Посольские злятся, особенно первый советник — он как раз и отвечает за информацию. Но что поделаешь, если посольство замкнулось в своей скорлупе в переулке Байза и работает больше с телефонными аппаратами, чем с живыми людьми. А нас, как и журналистов, ноги кормят. И информаторов у нас море. И друзья, и друзья друзей, и бывшие наши солдаты-венгры, с которыми мы вместе и воевали и партизанили, и бывшие пленные — в тяжелых боевых условиях мы обошлись с ними по-доброму, и они до конца жизни поверили нам.
Что поделаешь! Таковы парадоксы нашей работы. Но не все в посольстве это понимают. Злятся, подкусывают. Правда, и нам палец в рот не клади. Подкусишь — и сам же трясешь рукой от боли. Ребята все воевавшие — оторви да брось!
Да, не все посольские нас понимают. А вот посол Пушкин понимает. И из-за этого я ему особенно симпатизирую. Конечно, тайн наших не выдаю: симпатия — одно, а производственные секреты — совсем другое. И он это понимает, не выпытывает, как иногда первый советник. Тот напустит на себя строгий вид и допрашивает сурово. Смешно! Так я его и испугался, так я ему все и выложил на стол!
Пушкин вызывал меня к себе очень редко. Поэтому сначала я удивился. Перебрал в уме прегрешения перед посольскими. С этим поругался, с тем, прости господи, выпил в ресторане.
Ничего особенного!
О таких вызовах принято сообщать начальнику.
— Идите, — говорит Гуркин. — Он меня поставил в известность.
— А зачем?
— Он и вас поставит в известность.
Ох уж эти специалисты по истории Англии!
Пушкин, как и полагается дипломату, выкладывает главное не сразу. Сначала очень вежливо и заинтересованно расспрашивает о здоровье, о том, как мне нравится венгерский климат, о планах на лето. Хотя какие могут быть планы на лето — в отпуск нас все равно не пускают.
Потом говорит:
— Ваши подопечные венгерские комсомольцы бушуют.
— Комсомольцы?
— Ну, почти. МАДИС и прочие. Требуют к себе делегацию советского комсомола.
— И правильно! Сколько можно кормить их обещаниями. Для них это будет действительно могучей поддержкой. А то уже идет болтовня: советский комсомол их в расчет не берет, они для комсомола — ноль без палочки.
— Словом, звонил Михайлов. Будет делегация. Еле удерживаюсь, чтобы не подпрыгнуть по-мальчишески.
— И сам Михайлов приедет?
— Нет, он занят. Нина Романова, тоже секретарь ЦК. Ну и с ней ряд представителей из республик. Сроком на три дня.
— Коротковат срок. Впервые — и на три дня. А когда?
— В четверг. Пятница, суббота, воскресенье.
— Через пять дней, значит. Самолетом?
— Нет, поездом. Мягкий вагон. Подарки, ну и прочее. Давайте договаривайтесь с МАДИСом, как действовать. Сценарий послезавтра ко мне — покажите только сначала Гуркину. Я тоже включусь. Делегация официальная, без посла несолидно...
И понеслись вскачь сумасшедшие пять суток. Все смешалось у меня: наша резиденция, центры прогрессивных молодежных организаций, советское посольство... Спасибо, в автомашинах отказа не было — с одного места на другое добирался мигом.
Наконец четверг. Все готово к приему дорогих гостей. Восточный вокзал Будапешта в центре. Не только в прямом, но и в переносном смысле: расцвеченные молодежные колонны, флаги, транспаранты.
Читать дальше