Станислав Сенькин - Картонное небо. Исповедь церковного бунтаря

Например, уныние зовёт отправиться домой или к родственникам. Не слушай – усиль молитву и пост, противостоя козням лукавого. Монахи верят, что, если пойдёшь у чувства на поводу, оно постепенно выведет тебя из монастыря. Возможно, и так, но для мирян такой метод не подходит. Сейчас монашествующий, как я уже писал, боится сболтнуть лишнего, поскольку является деталью большого мистического аттракциона. Он знает, что легче всего научить депрессивного молиться и читать какой-нибудь акафист. Придраться к нему за такую рекомендацию нельзя, поскольку к монаху обращаются преимущественно православные, у которых молитва представлена однозначно в положительном свете. Если не помогает – веры нет или грехи какие-нибудь мешают. Ну или мало молишься, вот я, например, молюсь много в монастыре, и Бог мне помогает… Поди проверь, кто ему там помогает. Монах, даже если и сам изнемогает от уныния, лжёт искренне «во спасение».

В итоге некоторые искренне верующие начинают замаливаться и превращаться в смешных и иногда опасных подвижников в миру. Такие замоленные есть или отираются при каждом монастыре, причём чаще всего не среди братии, а среди самих паломников, что следуют монашеским рекомендациям. Депрессия лечится молитвой, но никуда не уходит после первых молитвенных опытов, хотя по вере молящегося и отступает на время. Замоленность вместо чудесных божественных даров ведёт к утрате социализации, наплевательскому отношению к жизни и здоровью, а также является мостом к самым разнообразным психическим нарушениям. И самое страшное, что никто в этой ситуации, никакой монах или старец не может сказать замоленному – «не молись». Максимум обвинить в неправильной молитве и прелести. Но сама эта неправильность и замоленность укоренена в православной традиции – в агиографии издавна люби́м образ замоленного, хворого на голову человека, которому молва приписывает чудесные дары прозорливости и исцеления. Однако, как утверждают жития, Бог действует через них. Такие люди везде гонимы и часто ночуют прямо на улице. Я встречал таких людей, живущих рядом с монастырём. Это люди с явными психическими нарушениями, с которыми пытаются справиться с помощью молитв, но только подбрасывают хвороста в огонь. Конечно, отечественная психиатрия – чрезвычайно жёсткая и карательная структура, с которой не каждый хочет сталкиваться, но она хотя бы предусматривает надзор и частичную социализацию больных на голову людей, особенно если смотреть за ними некому. Выглядят же такие замоленные настоящей карикатурой на само монашество. Возможно, таким образом провидение хочет дать некий знак для тех, кто ещё внутри.

Монастыри часто излагают альтернативную точку зрения на психические нарушения как на бесовскую одержимость. Когда жил в одном монастыре Курской епархии, часто разговаривал с такими людьми с самой разной симптоматикой – голосами, ощущением посторонних сущностей внутри тела. У людей с ярко выраженным бредом монастырь и практикуемый монахами экзорцизм являются подтверждением этого бреда, и эта альтернативная психиатрии «бесовщина» по моему опыту (а всё-таки я два года пропел на этих «вычитах») не помогает, а во многом даже вредит. Формально к монахам не подкопаешься. Вы пришли в монастырь, как в лечебницу, из-за веры в благодать. Благодатью вас здесь обеспечивают – есть церковные таинства, продолжительные службы и причастие святых тайн. Всё для вас, и если что-нибудь пошло не так, значит, либо вы сами плохо стараетесь, либо Богу так угодно.

Если говорить не о монашестве в частности, а обо всей церкви в целом, то депрессивные настроения связывают ещё и с так называемым феноменом эмоционального выгорания. Рассмотрим это явление поближе. Человек обычно «приходит к Богу» благодаря некой переоценке ценностей или инсайту. Само это слово «прийти» говорит о свободном выборе человека. Раньше ты рождался в определённой традиции и должен был её придерживаться под страхом уголовного наказания. Но сейчас люди к вере приходят. Но многие как приходят, так и уходят, в том числе священники и монахи. Проблема этого выгорания абсолютно надуманная – если в церковь можно прийти, значит, из неё можно и уйти. Это довольно своеобразный и обременительный образ жизни, и оставаться в нём долгое время можно только благодаря серьёзной мотивации, идейную часть которой и называют верой. Мотивация бывает разная.

К примеру, человек борется с алкоголизмом, совершает преступления или элементарно рукоблудничает и ничего не может с этим сделать. Церковь даёт мощный инструментарий для совершения благих изменений в обмен на лояльность и определённые жертвы. Это не обязательно деньги, но время, энергия и уклонение от удовольствий во время постов или другой вид самоограничения, приносимый на церковный алтарь как жертва. Чем меньше человек во что-то вкладывается, тем меньше он это ценит.