Юрий Безсонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

Часто я благодарил Бога за то, что на пределе к отчаянию, когда я мог для сохранения своей жизни пойти на все — на убийство, грабеж, разгром деревни… Он спас меня… Он уберег меня от преступления Его закона… Он не дал мне совершить насилие и вместе с тем он дал мне все… И я от души славил Его.

Мне, вспоминался один момент из нашей стычки на хуторе… Я стрелял по красноармейцу… Этому делу я был обучен. Несмотря на опасность, у меня не было никакого волнения, то есть до противности…

Я помню войну. — Как часто там приходилось сдерживаться и faire bonne mine au mauvais jeu, a тут?… За все время похода у меня ни разу не екнуло сердце. Я стрелял по человеку и не хотел его убить… Был момент, когда он сидел у меня на мушке, и я сознательно не стрелял, а потом перевел винтовку, выстрелил и отбил кусочек печки.

Мягкотелость!..С презрением сказал бы я год назад. А не повыше ли?.. Думал я тогда…

Что легче стрелять или удержаться? Плюнуть на все и идти к намеченной цели, или поставить себя в рамки хотя бы людских, компромиссных, но все таки нравственных законов?..

Порок или достоинство быть с мягкой душой? Размягчать ее нужно или наоборот заставить ее огрубеть? Гнать всякую сентиментальность, гнать прощение, любовь и… Бога?..

Нет. Только не насилие… Но слаб я, чтобы отказаться от него совсем… Нет во мне настоящего размаха, настоящей крепости…

Но все таки, я не сойду и буду стараться идти но пути, который указал Христос.

Становилось теплее… На берегу речки я поставил "водомер". — Палку с делениями на приблизительные дюймы… Вода упала на пол метра.

Пора было кончать наш отдых. Запасы истощались…

{207} Мне кажется, что происхождение нашего клада было таково.

— На севере сенокосы далеко от деревень. Подвоз продуктов летом невозможен. Их можно только принести на себе. Идти с ношей но болотам трудно. Поэтому крестьяне пекут хлеба-сухари, забирают крупу и соль и зимой, на оленях, доставляют все это на сенокос, а летом приходят на готовое.

Конечно, это мое предположение, точного происхождения этих продуктов я не знаю до сих пор.

Впереди у нас был неизвестный путь. Я подсчитал, что мы прошли "полезного" и "не полезного" пространства около 270-ти верст.

К сожалению вопрос о дальнейшем движении у нас образовались две группы. Я с Мальсоговым стояли за то, чтобы достать "языка", выяснить положение и стараться идти ближе к деревням. Мальбродский и Сазонов держались обратного взгляда.

Как ни хорош был отдых, но продукты кончались и надо было идти. Мы подсчитали оставшееся — его хватало дня на два — на три.

10-го июня. День спал. Сейчас встал, солнца нет и совершенно не могу определить времени. Вечером выступили. Настроение невеселое. — Надоело идти.

11-го июня. Утром встали на отдых — "У озера. "Мель-зуппе". День плохой. Вечером выступили. ("Мель-зуппе" — мучной суп, нем.; ldn-knigi)

12-го июня. Ночь шли. Утром остановились на "короткий отдых". выпить кипятку. Пошли дальше. В 6 часов утра встали на отдых — "избушка". №. 2". Вечером вышли. Скорей бы к цели. По моему до границы 20 верст. У меня осталось два сухаря. У Мальбродского нет совсем.

Отдых помог, но и расслабил. — Как то осели нервы. Уже не было прежнего подъема.

Питались главным образом мукой, размешивая ее в кипятке. Называлось это "Мель-зуппе".

Шли уже ближе к деревням, часто попадались сенокосы…

Попали на вторую "избушку"… Долго искали "гриба"… Но увы… Не каждый раз…

13-го июня. Рано утром выпили кипятку "в сарайчике у озера". Тропинка. Озеро. Дождь. Остановка в "проломанной {208} избушке". Настроение нервное. Продуктов нет. Господи помоги. Вечер спали… Ночь идем. Дождь. Роса. Холод. Тропинка.

14-го июня. Озеро. Красноармейцы.

Мы опять наскочили на погоню…

Вымокшие, прозябшие шли мы всю ночь по тропинке. Быстро продвигались вперед, но скорое движение уже не согревало… Организм требовал пищи… Мокрые ветки хлестали по одежде, мочили ее, солнца не было и только крупная дрожь шла по телу и тем поддерживала жизнь.

Но вот на тропинке показались свежие следы… Надо быть осторожнее… Сбавили ход… Трое ушли в лес…Я с Мальбродским пошли вперед…

Озеро… В него впадает речка… Слышен разговор…

Крестьяне, подумал я. И в голове прошли мечты о тепле, горячей пище, об отдыхе в жилом помещении…

Осторожно подходили мы ближе и ближе…

Из за кустов показалась лодка… И около нее возятся два красноармейца… Сразу, по форме, в которую они были одеты, я узнал конвоиров нашего дивизиона.