Юрий Безсонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

Говорят, что соль это раздор. И тут я имел возможность это проверить. Я налил чашку этой пресной похлебки Сазонову. Он начал просить соли. Я категорически отказал. Он обозлился и ногой опрокинул стоявшую на земле чашку. Новой я ему не дал. Этот эпизод запечатлелся в моей памяти, поэтому наш отдых я назвал "соленая рыба". Все эти {199} маленькие происшествия кажутся мелочами, но когда вопрос идет чуть ли не о жизни и смерти — он становится серьезен.

30-го Мая. Часа в 4 дня выступили. Около 11 вечера благополучно перешли реку Шомбу. Облегчение и радость большая. Шли всю ночь.

Шомба пройдена… И совершенно неожиданно… Наткнулись на тропинки… Боялись выходить.

Но они спутались совершенно и хотели мы или не хотели, но мы шли по ним. Сперва осторожно, потом смелее… Следов нет… Пошли…

И вышли: Маленькая речушка… Около нее заброшенная плотина и маленький мостик… Неужели это наше страшилище-Шомба?.. Не верилось, что миновали такое трудное препятствие.

31-го Мая. Неожиданно наскочили на избу рыбаков, которые были на ловле. Забрали у них хлеба, оставив три рубля. Большая поддержка. Идем дальше.

Казалось, что мы находимся в каком то густо населенном краю… Но это только казалось…

На севере деревня от деревни и разные мелкие, временные жилища людей стоят друг от друга верст на 25–40. Не знаю везло ли нам или Бог помогал, но тогда, когда нам приходилось очень плохо — я знаю, что Бог выручал.

… Запутались в озерах. Построили плот. Переправились. Идем без отдыха. Начинается дождь. Страшное переутомление. Кошмарная ночь. Дождь заливал костер. Ни минуты сна. Утомляющий отдых…

… Записано у меня на Евангелии.

Все это легко вспоминать, но труднее переживать.

Помню наш тупик. — Только что мы, отобрав продукты вновь показали наш след… И нет хода.

Кругом озера… Красивая природа… Дикие лебеди… И некуда деваться.

Возвращаться обратно?.. Жалко… Нет карты и может быть опять безвыходное положение…

Надо построить плот и переправиться… И вот здесь самое трудное. Требуется напряжение сил… Надо нарубить, принести и связать лес… Хочется спать… Но надо.

С большим усилием срубишь дерево, очистишь его от {200} ветвей, из последних сил дотащишь его до воды, сядешь отдохнуть и… заснешь.

Наконец плот готов. И тут я вспомнил возможную. переправу через Шомбу. Не даром я так за нее беспокоился. — Лес был сырой и плот потонул. Хорошо, что было мелко, и мы все таки очутились на другой стороне.

Я заботился только о винтовке, компасе, спичках и Евангелии. Засунул их в шапку и вынес сухими.

Почти по горло мокрые, вылезли мы из этой переправы… Но слава Богу попали на берег. Сняли и выжали мокрое платье. Пошли… Но не суждено нам было отдохнуть…

Начал накрапывать дождь. Идем дальше… Дождь сильнее.

Запросили отдыха…

Встали и началось мучение… Целую ночь лил дождь. Развели костер, но он не помогал. Дождь тушил его…

Нужно было сохранить спички. Я согнулся, спрятал их и компас на груди и так просидел всю ночь.

Не трудно было бы перенести это свежими. Но после всех тех лишений, которые нам пришлось пройти, это было очень тяжело…

Спать хотелось до смерти. Не было никакой возможности хоть сколько-нибудь согреться и забыться. — Крупный холодный дождь все время поливал спину, мочил штаны и наполнял сапоги…

Вся эта стоянка вместо отдыха только утомила и измотала меня.

Утром мы вышли… Компас на согнутой руке, винтовка на плече… Но сил нет.

Дождь продолжается. Меня шатает. Это был пожалуй самый худший для меня переход…

Вдруг тропинка! Выбитая, протоптанная… Свежих следов нет… Но не на запад, а в сторону — на северо-запад. Не по дороге…

Фантазия работала. — Лес разделен на просеки… Значит есть лесничие… Изба… Отдых под крышей. Обсушиться и поесть.

Все это проходило в голове и давало силу.

Я веду шатаясь и оступаясь на каждом шагу… Но впереди отдых… Приманка рисовалась слишком отчетливо… Изба, тепло, да, и милые, гостеприимные люди…

{201} И вдруг опять тупик. По тропинке подходим к озеру… А на том берегу деревня…

Сил нет. Прежде, чем что-нибудь предпринять, нужно отдохнуть.

Помню как Мальбродский разговаривал со мной. Он был весь синий и его трясло какой то ненормальной дрожью.

Так посмотрели мы на возможное счастье — достать хлеб, высушиться, обогреться и отошли на вынужденный отдых. Сил не было проявить какую-нибудь инициативу.

1-го июня. Веду, как пьяный. Утром дождь уменьшается и перестает. Днем становимся на отдых. — "Шалаш".