Array Array - Прошлое с нами (Книга вторая)

Все. Шпага сломана, крушение... гибнут иллюзии и явь, его служба обращается в частное предприятие, судьба — его личное дело и сам он — банкрот, если не дороги ему более имена начальников и подчиненных, если он совершил шаг, запрещенный в бою... решился бросить на произвол окружающих святыню — воинское достоинство сослуживцев, живых и погибших, и свое собственное.

Только крайнее ослабление понуждает воина — стойкого человека — обращаться к людям, словами с чужого голоса. Вообразить его здравствующим нельзя. Если же все-таки он является, возникает вопрос, кто он? Изуверившийся циник, срывающий листья от собственного мученического венца? Придавленный невзгодами тупица, нашедший приют в стенах канареечной клетки? Упрямец, не способный создать заново свой, личный мир взамен рухнувшего? Интерес к людям, в среде, где прежде находил стимулы, потерян, и он готов на все, лишь бы оставили его в покое.

* * *

В третьей книге автор продолжит рассказ о боевых действиях 595-го ИПТАП РГК и частей, с которыми он действовал в конце 1941 и последующие месяцы 1942 г. Наряду с этим автор намерен затронуть некоторые стороны послевоенной службы.

Читателей интересует этот предмет. Но если они думают, что общественное положение автора обеспечило ему возможность работать, то они заблуждаются. Немало людей, главным образом начальствующих, осуждают поведение его на поле боя. Он и то делал не так, и это, и продолжает поныне в том же духе. Он, видите ли, требует соблюдения воинской дисциплины от всех, с кем соприкасается в порядке несения службы.

Некоторые военные и гражданские начальники относятся к автору так, как будто он сражался не на той стороне, и рассматривают его работу как предприятие сугубо частное. И преуспели в этом деле несравненно больше, чем в исполнении прямых обязанностей. Поучают, указывают. Поучать легко, безопасно и в то же время выгодно. Безопасно потому, что ситуация не типичная и позволяет толковать человеческие нужды в зависимости от направления дующих ветров. Ему не положено и то, и это, и сам он в некотором роде пережиток. Не положенный. Какие еще там у него права? Пресса его работу не замечает и в обозримом будущем не собирается этого делать. Понятно, на обычную она не похожа, признать же ее иной — опасно, а вдруг вышесидящий на стуле... команды нет, значит можно обойтись без... «прошлого...» Вот когда автор закончит земной путь — долго в таких условиях он не протянет, — тогда уж мы воздадим ему сторицей. А сейчас зачем рисковать? Он рисковал, и что получилось? Нет. Только то, что припадает ему по милости руководства и не больше.

Удобная позиция. Перед старшим бюрократом предстает бессребреником, в глазах остальных окружающих — и принципиальным начальником. «Наш-то... глядите какой... строг, но справедлив... не чета предшествующим, режет правду-матку, невзирая на лица... подумаешь... участник... Мы не хуже, если придется...» восхищенно взирают друг на друга подчиненные.

Очень ловко. Сытый, облагодетельствованный неведомо за какие заслуги товарищ, манипулируя совестью, получает за счет бедствующего личный капитал, на виду у всех, старших и высших, и получает в течение десятков лет. Кто и по какому праву наделяет одного чингисханским полномочием в своекорыстных интересах интерпретировать нужды другого?

Милейший товарищ! Очевидно, вы не поняли идею воинской службы, если не чувствуете себя причастным к судьбе солдат прошлой войны. Мне не достает многого, но если даже я получу во сто крат больше минимума, то и тогда в моем положении ничего не изменится, я останусь тем, кем был, и никакие даяния не облегчат мое бремя.

Автор намерен осветить существующую ситуацию с указанием фамилий и прочих данных, характеризующих ее, как из соображений личного порядка, так и по долгу службы.

* * *

Наше общество предпринимает решительные шаги для искоренения извращений и ошибок предшествующего периода. Коснулись ли они воинской службы?

Под лозунгом заботы о человеке утверждается безначалие, граничащее с произволом. Повсеместную тревогу вызывают взаимоотношения среди военнослужащих. Наблюдаются явления, глубоко чуждые военной организации, а те, кто обязан пресечь произвол, жалуются в прессе и по радио и сами изобличают себя в преступной бездеятельности. Кто жалуется и на кого?

Начальники прячут оружие под замок. По нечаянности оно взрывается, опрокидывается, произвольно стреляет по своим. Обнародованы потери, понесенные в ходе афганской акции. Следовало бы опубликовать за тот же период потери внутри страны вследствие слабых навыков военнослужащего в обращении с оружием и прочими боевыми средствами на так называемых мероприятиях. ЧП влекут человеческие жертвы в караульных помещениях, на полигонах, по пути туда и обратно. Но позвольте, за жизнь военнослужащего положено по уставу отвечать командиру, он деньги за это получает. А расплачиваются рядовой состав и родители. И к слову, упомянутая акция на каком основании окрещена войной? Кто напал, на кого? Ограниченный контингент на душманов или наоборот эти последние атаковали контингент? И почему заключительная сцена эвакуации контингента там, на мосту, представлена на телеэкране как отступление?