Array Array - Прошлое с нами (Книга вторая)

Престиж военного человека тогда стоял гораздо выше. Никто не хвалил его и не пускал мыльные пузыри, не пытался выдавать желаемое за действительность. Не было в этом необходимости. Всякий воин сам демонстрировал свою готовность к выполнению долга внешним видом и поведением. Соблюдался статус военнослужащего, он нес службу по закону, умел подобающим образом держаться и поэтому пользовался всеобщим уважением. И форменную одежду воина никто не компрометировал — ни рабочие, ни строители.

Автор придерживается того мнения, что судьба войны, как и всех людей, по обе стороны фронта, в тылу страны и на оккупированной территории, всех — подпольщиков, партизан и не партизан — решалась на поле боя, там, где противник сосредоточил свою военную мощь. Решали ее солдаты и никто другой: пехотинцы, артиллеристы, танкисты, летчики, моряки, т. е. воины, подготовленные регулярной службой в условиях строгой дисциплины к действиям в боевом строю подразделений. Они сражались в период неудач и отступлений и все последующие годы безотлучно в строю своих подразделений. Они — движущая сила фронтового механизма, управляемого централизованной волей командующего.

С первого и до последнего дня войны воин платил одной ценой. Платил за успехи и неудачи, свои собственные и не свои, за всех вместе и за себя лично и когда был обеспечен средствами для ведения боя, и когда не имел самого необходимого, платил молчаливо и безропотно, потому что сражался во имя общих интересов. Его не покидало сознание принадлежности к подразделению и части, к знамени, под сень которого становятся мужчины — цвет и гордость великого народа, все лучшее, что родилось и взросло в семье единой, они — возвышенные силой и бесстрашием сердец над массой других, — доподлинно воины, служили народу оружием и кровью.

Они, обеспеченные многосторонней огневой поддержкой, добивались успехов не в первой и не во второй атаке. Наносить удары противнику и противостоять ему — умение сражаться, на равных началах — стоило дорого, но еще дороже — побеждать.

И снова читатель в недоумении, зачем автор полемизирует с авторитетами общепризнанными? Разве ему неизвестно, «...солдатами не рождаются». Он не видел фильмов «Горячий снег», о санитарных поездах, партизанах и лихих атаках саперов, показанных, к слову, не в своем инженерном амплуа, а в роли пехоты?

Да, видел, но в писательской фразеологии упомянутого романа нельзя найти при всем желании хотя бы сколько-нибудь убедительного доказательства того, что солдатами не рождаются, так же как в фильмах — примет, лейтмотива идеи, которая управляет поступками людей на экране.

Неряшливо одетые актеры впадают непрерывно в истерику, своим пренебрежением к воинским порядкам, подчеркнуто развязным поведением на экране нисколько не напоминают воина, мужественного человека, свято соблюдающего требования дисциплины Советских Вооруженных Сил. Не хотелось бы обращаться к романам и фильмам. Воспоминания и публицистика — разные жанры. Но ведь это черты портрета, заимствованные из немецких листовок времен минувшей войны, изображавших советского воина в обличий полудикого азиата — грязного оборвыша, которому чужда всякая мораль, он не признает ни норм воинской дисциплины, ни формы одежды, ни правил поведения, принятых в Вооруженных Силах.

Всякий человек с рождения несет с собой предопределенные природой задатки. Один, скажем, склонен к поэзии, другой — к торговле, третий нашел удовлетворение в борьбе со стихией. И что же? Природа выше общественных установлений. Дремлющее в мирной жизни предрасположение просыпается и наделяет кого-то репутацией воина. Другой же плетется ни шатко, ни валко в среднем ряду, третий принимал смерть, не усвоив, случалось, начальной буквы солдатского алфавита. И не вина погибшего, что природа отказала ему в качествах, которые, возможно, сделали бы его дни еще короче.

Лицам, поднаторевшим в писательстве, нетрудно росчерком пера наделять доблестью воинов всех подряд, людей бездеятельных и неспособных, всякого сорта статистов немощных, нужно подталкивать их во всяком бою либо бросать в пути как обузу.

По обычаю нашего народа не принято говорить после, когда убран урожай, «мы пахали». Двигать орало и присутствовать при этом — далеко не одно и то же. С незапамятных времен людям известно разделение труда в пахотное время. Убедиться в этом может всякий желающий.

На полях сражений минувшей войны, как уверяют иные писатели и режиссеры, никаких примет разделения не замечалось. Все герои, все воевали поголовно на фронте и в тылу, уничтожая врага, под крышами домов, где укрывалась живая сила, на железных дорогах, пускали под откос эшелоны с танками и прочим стратегическим грузом. Даже ставка верховного главнокомандующего врага была наводнена нашими специалистами, и они — оторопь берет — водили безжалостно за нос высших военных и государственных чинов, пока, наконец, не перепутали все карты и не принудили к капитуляции.