Array Array - Прошлое с нами (Книга вторая)

По-видимому, взгляды хозяина совпадают с мнением пришедшего. Но, кажется, в глубине души он не верит немецкой победе и, передавая слухи, хотел испытать людей, которым предоставил кров и пищу. Он собирал сведения, в общем, занимался недозволенным и опасным делом. Нет, сомневаться в совести хозяина нет оснований... Он заблуждается, по всему видно.

Но кто этот субъект? Я не мог взять в толк. Пройдоха, готовый следовать за оккупантами, или непротивленец, возводящий бессилие и низость в ранг добродетели? А впрочем, какая разница?.. Время идет к вечеру...

— ...хотите избавиться от меня... пожалуй, вы не решитесь расстрелять, — неожиданно изменил он тему, — у меня нет с немцами дружбы... Э, не разбираетесь вы... Желал предостеречь, удержать... Очень сожалею, если не приуспел в этом... значит, мало страдал... мои слова не нашли путь к сердцу.

За хатами раздалась короткая очередь. Проповедник умолк, все прислушались. Я вышел за порог оглядеть засветло двор. Сыро и свежо. На землю опускались холодные сентябрьские сумерки. Солнце село.

Я вернулся в хату. Пришедший сидел на прежнем месте, рядом с хозяином, молчал, понурив голову.

— Смотрел, куда... вести? — спросил он, приподнявшись. — Не беспокойтесь, я готов принять смерть...

Послышались шаги. Зотин вошел в комнату, остановился, увидев новое лицо.

— О нем позже, — сказал Андреев. — Как самочувствие?

— Хорошо... лучше, чем было, — ответил Зотин. — А у вас? Женщины встревожены... кого стрелять собираетесь?

— Вот, в прошлом военный человек, был в лагере пленных в Лохвице... Вышел с помощью местных жителей, — начал Андреев, но пришедший его перебил.

— Сам о себе скажу, — и быстро заговорил. — Ребята, я русский, окончил институт, служил восемь лет в армии... война застала в Станиславе... отступления, бомбежки... мыкал горе со всеми... попал в плен... немцы обещали порядочное обращение, пищу... ничего подобного. Согнали на сахарный завод за проволоку... под открытым небом. Дожди... ни сесть, ни лечь... как скот... ужасно... нельзя представить... люди, доведенные до состояния зверей, творят невообразимые вещи... набрасывались скопом, опрокидывали ведро с водой... давили один другого...

Меня и моих товарищей не прельщал удел пленного и не интересовали нравы в Лохвицком лагере. Я попросил рассказчика перейти ближе к делу.

— ...дни, проведенные в лагере, перевернули мою жизнь... Ничтожный, жалкий себялюбец, я пекся только о том, чтобы насытиться... угождал высшим... Житейские прихоти направляли наши суетные помыслы... но когда лишился всего необходимого и мучился, готовый ради глотка воды... пришло прозрение... сколь пагубно жаждать большего, не замечая истинного блага в том, что дарует нам свет божий... — житейские притчи перемежал с поучениями, ссылался на библейских пророков, — да будут прокляты все, кто...

— Нет, — перебил его Зотин, — ...не хлебом единым... если человека посадить на цепь... навязать чуждые ему нравы... свет становится не мил... Миллионы воинов жертвуют жизнью во имя Родины на полях сражений... Нас преследуют неудачи... но это еще не конец, война продолжается... Наши товарищи... подавляющее большинство, не желают сложить оружие и не сложат его... Вы капитулировали... О чем говорить с вами? На территории, временно занятой врагом, командир Красной Армии обязан потребовать объяснений...

— Объяснений?! — нагло воскликнул проповедник. — Скрываются у людей... а немцы наскочат, что тогда? Ну, уйдете, поймают в другом месте... и куда деваться?

Меня нисколько не удивлял поворот из области обобщенных понятий в обыденную действительность. Изумленный Зотин умолк, по-видимому, заподозрив, что проповедник и хозяин заодно.

— ...Немцы взяли Москву... война закончится не сегодня-завтра...

— Москву? Кто вам сказал? — шагнул к скамейке Меликов.

— Москва... потеряна?.. Не может быть, — растерянно произнес Зотин. — Ложь, кто вам сказал?

— Все говорят, — ответил гость, — фронт прорван... тысячи людей бродят... лагеря забиты пленными...

Наступило молчание. Гость продолжал:

— ... Я понимаю... вам нельзя тут показаться, немцы обозлены... попадетесь... к стенке... вы идите в другое место... дальше... затем и пришел... помочь...

— Помочь? — изумился Зотин. — Пленный, бродяга мутит людей лживыми россказнями... изменник, забывший присягу... дезертир, уклоняется от службы во имя того, что дорого честному человеку, его близким и соотечественникам, всем честным людям. Ему чужда мораль порядочного человека... переметнулся на сторону врага и, прикрываясь личиной провидца, сеет неверие... вторит позорной лжи о поражении... Вас должны чуждаться, как прокаженного, потому что вы тщитесь оболгать великую общую для всех нас цель... Вы растравляете душу сомнениями, чтобы лишить людей опоры сегодня, когда она необходима каждому в испытаниях, принесенных войной... Вы заслужили кару... и она свершится. Жаль патронов и местных жителей, им возиться с трупом...