Николай Либан - Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]

Этюды для Дворца съездов. Посмотрите. Лента событий советского времени. «А вот я вам скажу по секрету: мне не удается мозаика в стекле. Я не мозаичист. Это должен быть другой художник. Знаете, что интересно, вот я кого-то пишу, а он и не подозревает, что я о нем все знаю, влезаю к нему в душу. Врачи-хирурги влезают в человека и выворачивают наизнанку, так и я».

На П. Корина я обиделся. Он сказал мне, что не знает, «какая я Русь — ушедшая или уходящая». В день его именин я его поздравил с ангелом и принятием причастия, а он мне говорит: «Я вам так скажу: вы мне нравитесь, хочу написать Ваш портрет, но не знаю, кто вы Не знаю ваш внутренний мир, а обидеть вас не хочу» Так мы

я расстались, не поняв друг друга до конца. Думаю, что он схитрил.

Я в душе, конечно, пожалел, что не будет портрета…

[Любимые цитаты]

Душа растет, расходуя себя.

Быстры, как волны, дни нашей жизни.

Что ни час, то к могиле короче наш шаг. (Студенческая песня)

[Из лекции о 40-х годах XIX в.]

Жизнь можно было сделать куда лучше. Почему не сделали? Ведь Херасков предлагал идеальное устройство. Подумать только! Вся интеллектуальная жизнь России ушла на поиски и построение социализма, и оказалось — не то! Как после этого строить курс?

Наступил период, когда приходится говорить не о том, как изучают того или иного писателя, а о том, кто изучает, какая у того или иного исследователя идея при изучении писателя. Ибо наступило время не литературоведения, а время видения. На протяжении последнего столетия много написано о писателях XIX века. Какова идеология самих авторов? Как этот мир идей воздействует на читателя? Попросту говоря, всестороннее изучение истории. К этой задаче мы совсем не подготовлены, не изучены сами исследователи, которые называют себя «пушкиноведами», «толстоведами» и т. д. — к ним нет подхода, а они этого требуют! Изучение не литературы, а идеи, которая лежит в литературной среде. Но к этому еще не готов современный интеллектуальный мир.

Кто Царь-колокол поднимет?

Кто Царь-пушку повернет?

[О религии, христианстве] Мой герой — Нил Сорский. Вот о ком я бы должен написать монографию. Но материала у меня мало. Материал — это очень важно. У него школа на Афоне. Он оттуда все взял. Мне он близок своим внутренним светом. «Стяжание — это прах». «Надо иметь пояс да гребень».

Хитрость — это для примитива. Подставить щеку- это такт христианского смирения. Христианский такт — сделать врага другом. Сделать вид, что ты не обижен, апеллируя к чувству противника.

У меня в большом смысле не было врагов и противников. Так все, мелкие сошки.

В Москве был протодьякон Холмогоров. Царю Александру III за границей показывали то, другое, а царь говорит: «У меня в Москве Царь-пушка и протодьякон Льюшка» (Илья). Он пел не хуже Шаляпина. Говорил, еще неизвестно, куда больше народа придет — слушать меня или Шаляпина. Сила голоса у него была такая, что, когда он произносил молитвы, лопались стекла. Стекольщики стояли рядом, чтобы стекла вставлять. (Мне рассказывал внук Ильи Холмогорова, тоже протодьякон.) Его портрет написал П. Корин. Очень хороший портрет.

Я монархист, но не антисоветчик.

В1917 году курсистки отвоевали себе право учиться в высших учебных заведениях. Дети писарей, дьячков. В Синодальное училище брали на полный пансион: еда, три костюма, три пары обуви. У священника 12 дочерей. Что с ними делать? Надо найти 12 женихов. Замуж их выдавали за церковных пролетариев (псаломщик, звонарь и т. д.). А потом — счастье великое.

Уничтожили попов, духовенство. И через сколько- то десятилетий это появилось опять. Появились секты. Но идеология христианская.

Роль духовенства в истории русской культуры решающая, с моей точки зрения. Не дворянства, а духовенства.

Народовольческая литература выросла из идей христианства. Поэтому в нее пошли многие студенты, молодежь. Их привлекала не религиозность, а идея жертвы, подвига, равенства, братства. Это все заповеди Нагорной проповеди.

У иудеев сложились догмы, нормы, представления. Все было определено. А Иисус пришел и все наносное, лишнее снял. Освободил от всего лишнего. Так столкнулись две системы: римский материализм и иудейский идеализм. Это очень интересно. Но наши догматики не умели этим заинтересовать и всё рубили с плеча: либо так — либо так. Бога нет, и никаких гвоздей. Иудеи не верят в воскресение. У них Иисуса Христа украли; нет понятия вечной истины, все исторически конкретно, осязаемо. У христиан понятие вечной истины. Так христианство и иудейство остались вечно несоединимы. Христа они считают самозванцем.