В. Н. Кривцов - Отец Иакинф

— А омуль ваш действительно выше всяких похвал, — счел нужным отметить Шиллинг.

— У нас ведь это не лакомство, а, можно сказать, коренная пища. Вам-то, барон, это, может, и неизвестно, а вот отец Иакинф — старый сибиряк и, должно, хорошо в сем осведомлен. Спокон веку так. Не только тут за Морем, но и во всей Иркутской губернии.

— Как же? Превосходно знаю, промысел сей всегда доставлял пропитание тысячам людей, живущих по берегам Селенги да и во всем Прибайкалье. И лучший омуль, заметьте, Павел Львович, не байкальский, а именно селенгинский.

— А нынче вода так поднялась, что тут уж не до омуля.

— Отчего ж такое наводнение приключилось?

— Кто его знает! И старожилы-то местные такого потопа не упомнят.

— Слыхал я, в западных областях Китая случилось в минувшем месяце сильнейшее землетрясение. Уж не тому ли землетрясению китайскому потоп сей одолжен? — высказал догадку Иакинф.

— Все может быть, — согласился городничий. — Все может быть. Во всяком случае, такого паводья у нас еще не бывало.

Иакинф принялся расспрашивать городничего про его город. Он обещал Сомову непременно написать о забайкальских городах в "Литературную газету" и потому пользовался малейшей возможностью, чтобы что-нибудь о них разведать.

Город Верхнеудинск был небольшой и с Иркутском не шел ни в какое сравнение. В нем едва насчитывалось три тысячи душ обоего пола, включая и младенцев. (А в Иркутске народонаселение к двадцати тысячам подбирается). Если не принимать в расчет тюремного замка и нескольких казенных домов, то из всех остальных четырехсот девяти домов, принадлежащих обывателям, только семь было каменных. Сам городничий жил в деревянном доме. И две из четырех церквей тоже были деревянные, хотя, по словам городничего, в городе и насчитывалось полтора десятка кирпичных заводов. Из других предприятий было тут семь кожевенных заводов, один мыловаренный, да спиртоводочный, продукцию которого они уже успели оценить по достоинству. Вот и всё. Остальное — это разные мелкие мастерские. И вообще в городе цеховых и мещан насчитывалось вместе с чадами и домочадцами чуть больше тысячи душ обоего пола.

— А кто же остальные жители? — расспрашивал Иакинф.

— По большей части чиновники разных ведомств и канцелярские служащие. Их вместе с семьями тут душ шестьсот наберется. Потом купцы и их приказчики. В городе у нас два гостиных двора и пятьдесят семь лавок, да еще пять питейных домов. Духовенства — два десятка. Ну и потом, не забудьте военных. Их тоже полторы сотни наберется, не считая жен и детей господ офицеров…

Как ни уговаривал городничий дождаться, пока вода спадет, они провели в Верхнеудинске всего два дня. Наняли две большие, хорошо просмоленные лодки и двинулись в Кяхту вплавом.

Это вносило в долгое их путешествие разнообразие, да и погода наладилась: дожди прекратились, ветер стих, выглянуло солнце. Между противоположными цепями береговых гор сверкала ровная, без волн и ряби, поверхность воды. Путники залюбовались разливом. Справа берега совсем не было видно. Только там и сям прорывали зеркальную гладь какие-то темные пятна. Приглядевшись, Иакинф сообразил, что это торчат из воды верхушки тальников, обильно растущих, как он помнил, по островам и береговым долинам. Слева река, или, как им теперь казалось, — озеро, была окаймлена высокими скалами, как бы сложенными в допотопные времена какими-то азиатскими циклопами из толстых разноцветных пластов. Граниты — красные, черные, серые, желтые — сменялись шпатом и шифером, гнейсами и известняками, меловыми и песчаными.

Иногда скалы вздымались из самой воды отвесной стеной сажен на пятьдесят-шестьдесят, местами нависали над лодкой полусводами, скрывая от путников небо. А сверкнет луч солнца, и вся отвесная скала от воды до вершины загорится тысячью блестков всех цветов и оттенков.

Иакинф испытывал чувство щедрого богача, которому доставляло радость делиться со спутниками несметными своими сокровищами.

— Ей-богу, по временам просто жалость берет, Павел Львович, что мы не естествоиспытатели, — сказал Иакинф. — Сколько занимательных предметов может дать им Байкал и эти пленительные окрестности селенгинские!

— Да, да! Гумбольдта бы сюда, Гумбольдта! — соглашался Шиллинг. — А вы знаете, слоистое строение этих гор указывает, должно быть, что образовались они постепенно.

— Да, для Гумбольдта это было бы особенно любопытно. Но надобно и самим не плошать, — сказал Иакинф. — Я уж попенял в Иркутске Турчанинову и Щукину. Это же просто долг их, как людей местных и образованных, дать обстоятельнейшее описание здешней страны. И экая жалость, что лежит все это втуне! Но думаю все же, приведись нам, Павел Львович, попасть сюда лет эдак через полсотню, ведь не узнаем этих берегов, право слово, не узнаем!