Петр Вершигора - Рейд на Сан и Вислу

Демьян Сергеевич внимательно посмотрел мне в глаза. Не отвечая на вопрос, взял ручку и написал на титульном листе своего подарка: «Многому можно научиться и многое правильно понять партизану, читая эту книгу».

— Понятно? — спросил он. — Она может помочь в трудной обстановке принять правильное решение.

Через несколько минут мы попрощались.

Остались считанные часы до отъезда. Надо было торопиться. На рассвете — начало похода. Артиллерия, отремонтированная арсенальцами, уже была перетащена во двор штаба, около нее возились пушкари. Шоферы автотягачей — солдаты фронтовой автомобильной базы — налаживали крепление.

Вечер и часть ночи прошли в последних хлопотах и прощании с семьей.

Марш из Киева был назначен на двадцать восьмое декабря. На рассвете к четырнадцати грузовикам собрались оригинальные пассажиры: в советском и немецком военном обмундировании, в штатских пальто и телогрейках, в сапогах и обмотках, шапках–ушанках и папахах, в кепках и шляпах; совершенно здоровые лесовики и еще бледные после госпитального режима люди. Веселые и шумливые, как грачи весной, хлопцы громоздились на машины поверх ящиков с минами и снарядами, устраивались там надолго и всерьез. Не обошлось и без «зайцев». Перед самым отбытием автоколонны ко мне подошел лейтенант Кожушенко — рябой, черноглазый, шустрый и хитрый украинец:

— Товарищ командир, тут меж ящиками нашли какого–то… Говорит, черниговский, из какой–то Крючковки или Криковки.

— Что же он там делал?

— А бис его знает.

— Где он?

— Вон стоит, в валенках и в кепке.

Мне было не до «зайцев», но надо выполнять службу, и я сказал строго, для порядка:

— Давай его сюда.

Кожушенко подозвал парня. Выше среднего роста, молодой, белобрысый, со смущенным, но плутоватым лицом, в брюках, натянутых поверх валенок с самодельными калошами из камер немецких грузовиков, в ватном, явно с чужого плеча пальто и маленькой, почти детской кепочке на голове.

— Фамилия?

— Сокол Николай.

— Ну який ты Сокил? — не выдержал Кожушенко. — Ты на общипанную ворону похож.

Действительно, из дыр пальто торчали, как рваные перья, грязные куски ваты.

Кривая, неловкая улыбка и умоляющий, но плутоватый взгляд серых, с рыжими крапинками глаз.

— Партизанил?

— А как же? В местном отряде. Под Черниговом.

— Чего же ты «зайцем» забрался? В чужую телегу зачем залез?

— За это и плетюгов можно враз схлопотать, — предупредил Кожушенко.

Почесывая валенок о валенок, Сокол сказал безразлично:

— Вчера только узнал. Сбегал в отдел кадров, а там говорят — рабочий день закончен, приходите завтра.

— Ну?

— А я от ребят узнал, что вы чуть свет отбываете. Пока отдел кадров мне бумажку даст, вы тем временем и уедете. Так я и решил: прибуду на место — там разберутся. Мне же не бумажка, а автомат и взрывчатка нужны, — играя на моей партизанской психологии, рассудительно говорил Николай Сокол.

— Что ты в этом понимаешь, тюха–матюха? — презрительно сказал Кожушенко.

И парня как подменили: пропала заискивающая улыбка, грудь пошла колесом, на лице петушиный задор.

— Да я шесть эшелонов под откос пустил. Сам взрывчатку вытапливал. Из снарядов. Если б не подполковник, я б тебе показал матюху…

Парень начинал мне нравиться. Но я все же сказал:

— Ну, а как же мы тебя без справки проверим? Мало ли чего можно наболтать.

— А у меня свидетели есть. Из вашего же пополнения.

— Где?

— А вот Васька…

Действительно, в стороне стоял мальчишка лет пятнадцати. В ладном, подогнанном по фигурке красноармейском обмундировании, в командирской шапке–ушанке, Было в нем что–то такое по–солдатски справное, что сразу внушало к нему доверие. Мне показалось, что я где–то уже видел этого мальчонку. И только успел повернуть голову в его сторону, как он, четко печатая шаг, подошел, взял под козырек и доложил:

— Старший подрывник Черниговского соединения Героя Советского Союза Попудренко партизан Коробко.

Многие из нас. слышали о знаменитом подрывнике Васе Коробко. Но никак мы не ожидали, что этот подросток, по существу мальчишка, и есть тот грозный диверсант, о котором с уважением говорили даже маститые, усатые подрывники.

— Тот самый Коробко? — не скрывая своего любопытства, спросил я мальчугана.

— Так точно, тот самый, — бойко ответил он.

— Вася Коробко?

— Я.

— Давно служишь?

— Два года и три месяца.

— Имеешь награды?

— Орден Ленина, Красная Звезда и медаль партизанская первой степени. Представлен к Герою…