Федор Раззаков - Андрей Миронов - баловень судьбы

Между тем в том феврале Миронов не только скорбел, но и радовался. В один из тех дней он отправился на день рождения своего одноклассника Льва Маковского (они долгое время сидели с ним за одной партой). Вот как последний вспоминает об этом визите:

«В феврале 1987 года, когда я в семейном кругу праздновал день своего рождения, часов в 9 вечера в дверь позвонили. Какова была моя радость, когда я увидел Андрея Миронова и Сашу Ушакова, их жен, Ларису и Светлану. Андрей, помня этот день, решил организовать внезапный набег. Через несколько дней после нашей встречи он позвонил: „Давай съездим к моей маме“. Я с радостью согласился.

Мы звоним в квартиру Марии Владимировны. «Мама, не пугайся; я не один, а с мальчиком», – говорит Андрей. «Не валяй дурака, с каким еще мальчиком?» – «С таким маленьким, чернявеньким». В тот вечер мы долго вспоминали наши школьные годы. При этом Андрей периодически дразнил меня женихом, потому что я пришел к его маме с цветами и бутылкой шампанского. Он не мог без шуток…»

Но вернемся к спектаклям Миронова.

13 февраля он играл в «Бремени решений». Далее шли: 17-го – «Вишневый сад», 22-го и 25-го – «Трехгрошовая опера».

26 февраля в два часа дня Миронов был на «Мосфильме», где в 4-м тонателье прошла очередная сессия озвучания «Человека…». Его партнерами в тот день были: Александра Яковлева, Олег Табаков, Игорь Кваша. Работа длилась до шести вечера. А спустя час Миронов уже играл Лопахина в «Вишневом саду».

Март начался с «Бешеных денег» (1-го).

4—5 марта Миронов озвучивал Феста (с 16.00 до 24.00).

8 марта наш герой справил свое 46-летие. Это был последний день рождения в жизни гениального актера. Его он провел вместе с матерью, женой Ларисой Голубкиной, дочерью Машей Голубкиной, Григорием Гориным и его супругой Любой у А. С. Пушкина – в Михайловском. Инициатором поездки была Маша Голубкина. В январе того же 87-го, когда отмечалось 150-летие со дня гибели великого поэта, в ней внезапно проснулась безумная любовь к Пушкину. И она, зная, что ее родители давно дружат с директором Михайловского музея Семеном Гейченко, буквально вымолила у них эту поездку. Далее послушаем ее собственный рассказ:

«Я вдруг заявила родителям:

– Что такое? Вот вы все время: «Гейченко, Гейченко!» У вас какие-то компании, я тоже хочу увидеть Гейченко. Хочу знать это все!

Я завела всех, и на дни рождения (8 марта – папин, 9-го – мамин) мы отправились в Пушкинские горы небольшой компанией – мы втроем, Горин с женой Любой и бабушка. Все поехали поездом. Они пили какой-то зеленый ликер и ели перепелиные яйца. Мне хотелось с ними говорить, участвовать в беседе, хотелось, чтобы меня всерьез воспринимали (Маше в ту пору шел 14-й год. – Ф. Р. ). Но они что-то обсуждали, а я не могла никак вставить слово и в возбуждении металась по поезду, бегала по коридору туда-сюда. И стоял человек в тренировочных штанах с рыжей бородой, очень большой, упершись ногой в дверь. А так как я бегала, он все время опускал ногу, пропускал меня. И мы с ним познакомились. Он представился, сказал, что он из Пскова, игумен Алексий.

– О, сейчас же у нас там богословские беседы. Ну-ка пройдемте, сейчас вы там будете очень кстати, потому что там никак не может разрешиться философский вопрос.

И я его привела в купе к родителям. И сразу успокоилась: я свое дело сделала. И пошла спать. А с Алексием просто случилась большая дружба, он приезжал к нам уже потом, мы встречались уже после смерти папы, я нашла неожиданно его адрес…

Так что я способствовала дружбе.

Я была зачинщиком этой поездки, я хотела ехать по пушкинским местам и твердила:

– Мне интересно все, что с Пушкиным связано, и Гейченко, личность такая потрясающая, хочу его узнать!

Ну, приехали туда. И чудно там время провели. У Гейченко все неожиданно, интересно. У него была большая коллекция книг таких миниатюрных, а на двери он вешал каждый год большой ватман, и все, кто приезжал, расписывались. Придумывали всевозможные пожелания. Сортир – такой на улице ящичек, а стоял мороз, снег лежал, так вот сортир был весь оформлен надписями, которые меня поразили. Неприличного содержания. Но я как-то очень вдохновилась, это было так здорово для меня, не неприличностью, а поэтичностью, как ни странно. Неприличия облекались в замечательную литературную форму…»

Между тем никому из родных и друзей даже в страшном сне не могла присниться мысль, что этот день рождения для Миронова последний. Ведь 46 лет! Возраст, когда к мужчине приходит зрелость, мудрость, если хотите, второе дыхание.