Пётр Вершигора - Люди с чистой совестью

Спустя два дня, на подходах к железной дороге, мы встретили первых партизан. Это были отряды, сразу при формировании присвоившие себе славные имена Котовского, Фрунзе.

Наши маршруты совпадали.

Договорились с командованием двух отрядов о переходе железной дороги Здолбуново–Шепетовка.

Ночью мы подошли к железной дороге засветло и остановились в километре от нее на опушке леса.

Еще бывали перестрелки, два эшелона было пущено под откос, через асфальт мы переходили с боем, но все это уже казалось катившимися с гор камнями.

Выход из Черного леса через всю Галицию и Ровенщину занял без малого месяц.

27 сентября мы подошли к Городнице. Здесь начиналась зона партизанского края. Хотя мы еще не встречали стоянок партизан, но и немецким духом почти не пахло.

— Обойдем Городницу и остановимся в лесах на отдых, — решили мы с комиссаром Мыколой и начштаба Васей.

— Надо все–таки поразведать городишко, где его лучше объехать, — сказал Вася.

— Торопиться надо. Пойдем в леса — большую часть групп придется разослать по разведкам. Будем разыскивать Ковпака и остальные группы.

Но в Городницу разведку все–таки послали. Вернувшись, она сообщила, что побывала в самом городе. Там не было ни немцев, ни других каких–либо властей.

— Удрали от партизан немцы, — докладывали разведчики.

Гарнизон Городницы еще с лета был обречен. Уже в июне немцы с трудом подвозили питание, а связь осуществлялась только по радио и самолетами. Позже окопавшиеся здесь огромные соединения партизан полностью блокировали Городницу. А на период, когда потребовалось перебросить отряды в другие места, партизаны плотно замуровали имевшимся в избытке толом все выходы из города.

Когда я узнал все эти подробности, то подумал: «Так ласточки поступают с воробьем, забравшимся в их гнездо: плотно прикрывают выход, а затем все вместе замуровывают его в гнезде».

— Но как же вы все–таки осмелились сунуться в самый город? — спросил я разведчиков.

Лапин рассказал:

— Подходим мы к предместью. Что такое? Нет ракет. Не может быть, чтобы немцы без ракет спали. Подходим ближе. Тишина… Еще ближе… Уже на огороды вышли. Слышим, гармоника играет и дивчата хохочут. Ну, тут я хлопцам говорю: «Пошли! Нема никого!»

— Так из чего же ты это понял?

— Если были бы немцы, дивчата б не хохотали.

Действительно, город был пуст. Здесь перед войной стоял пограничный гарнизон. Казармы, отличная баня. Все сохранилось. Искушение было очень велико. Махнув рукой на предосторожности, мы с Васей заняли Городницу.

Попарившись в бане, на следующий день дали координаты обещанному нам еще в Карпатах самолету. Три раза переспрашивала Большая земля координаты, примеряя их, видно, к своей карте, и, конечно, каждый раз они точно совпадали с Городницей. О ней все лето имелись разведданные, что там стоит упорный, не сдающийся гарнизон. Решили, что напутал наш штаб.

Наконец на вторые сутки из партизанского штаба пришла недоуменная радиограмма: «Сообщите, кто занял Городницу?» Но что мы могли сообщить? Кто занял Городницу? Да никто ее не занимал. Немцы сами еле ноги унесли оттуда.

За несколько дней стоянки мы успели передохнуть. Наиболее сильные роты выслали диверсионные группы на асфальт. Войцехович в перерывах, лежа в кровати, читал Клаузевица:

«На войне зачастую, когда полководец уже считает себя побежденным, уже велит трубить отступление, уже готовится очистить поле битвы, вдруг является посланец и медоточивыми устами сообщает, что противник отошел, уступив поле брани, и тем самым признал себя побежденным. Иногда мгновение, одно только мгновение — и чаша весов из темной бездны отчаяния взлетает к вершинам счастья».

— Это про нас, командир! Про Городницу, — шутил начштаба.

Конечно, медоточивого посланца не было. Но выдержки действительно хватило у партизан, а не у немцев.

И по этому случаю день и ночь наши бойцы посменно парились в гарнизонной бане до потери сознания.

Однажды вечером разведчики сообщили, что севернее Городницы реку Случь с запада форсировал какой–то небольшой отряд. Разведчики не дошли до него, торопясь передать эти сведения. Но были догадки, что это группа Ковпака.

Уточнив все сведения, на другой же день мы с Мыколой выехали рапортовать командиру.

Встреча с Ковпаком произошла в той самой Старой Гуте, где четыре месяца назад на митинге поляков выступал ксендз пан Адам. Сейчас он тоже угощал Ковпака. Правда, с кисло–сладкой улыбкой, но все же он сообщил Ковпаку, что стол, за которым он тогда обедал, они сохраняют как реликвию.