Пётр Вершигора - Люди с чистой совестью

— А попрощался он как, Михаил Иванович? — перебил я Павловского, зная, что его длинные ворчливые речи кончаются всегда после первой паузы…

— Попрощався?! Ну, как попрощався… По–солдатськи попрощався… Троекратно расцеловались. Мы же, брат, одни тут еще с гражданской, солдаты… Прощались, как полагается… — И Павловский отвернулся от меня, голос его дрогнул.

Взглянув между деревьев, я увидел Ковпака и Матющенко. Ковпак сердито чертил палкой по земле, а Матющенко с виноватым видом стоял перед ним. Одна рука его усиленно чесала затылок.

Его я уже не стал дожидаться и пошел к Базыме.

Еще когда в общих чертах рождалось это рискованное дело, мы в штабе пришли к выводу: из шести групп обязательно должна погибнуть одна. Немцы, увязавшись за первой попавшей в их поле зрения группой и приняв ее за весь отряд, навалятся на нее всей силой. Но тем временем остальные пять уйдут. Кто будет этой жертвой, — никому не известно.

Пять маршрутов было горных, а шестой — в степь. Давая возможность каждому из командиров выбрать себе маршрут, я с волнением ожидал, что мне выпадет… «Неужели придется идти в горы?» — думал я. Но, к моему удивлению, все пять горных маршрутов были разобраны. Я сказал Базыме:

— Ну что ж. Значит, моя группа пойдет в степь.

И, поймав мимолетный взгляд, брошенный Базымой на Матющенко, я понял: на нас смотрят, как на смертников. Но Вася, мой начштаба, глазами сказал мне: «Если жив комиссар, значит, он будет с нами».

Комиссар! Он и сейчас незримо присутствовал здесь. И, глубже проникая в суть нашего маневра, я думал; «Там, на Синичке, Руднев сказал: «Еще рано». А тут бы он, как и Ковпак, сказал: «Пора!»

Нет, мы должны найти его.

Кем же был для партизан Ковпака этот человек?

Путеводной звездой прошли через нашу молодость герои борьбы за Октябрь, люди восстановления, герои пятилеток, герои созидательного труда и воинского подвига. Страна знает Стаханова, Чкалова, Изотова, Хетагурову и многих других, давших свое имя движениям, порывам, взлетам ввысь, вперед. Но не всегда известны имена истинных творцов, которые воспитали этих людей. Это люди партии, люди, остающиеся часто безымянными. Так мозг часто говорит: это сделали мои руки, а сам остается в тени. Инициаторы многих дел — они–то и есть движущая сила истории. У них есть свое великое имя. Это — большевики.

Они не умирают! И даже, если падают на поле боя, все равно не умирают! И даже, если комиссар погиб… Нет, не может быть. Ведь с ним были Соловьев, Деркач, комендант Петя Скрыльников, Дудка, Галя Борисенко… Они могли унести его, раненного, в горы…

Я подошел к Радику. Возле него сидели разведчики. Они последние два дня не отходили от юного Руднева, стараясь отвлечь его от тяжелых мыслей.

Базыма, словно понимая мою мысль, спросил:

— Радя! У тебя нет биографии комиссара?

— Есть…

— Дай мне…

Радик порылся в сумке. Начальник штаба стал торжественно читать ее примолкшим бойцам.

Я передаю ее так, как она записана, эта боевая характеристика, сухая запись жизненных фактов, — передаю без единой литературной завитушки, они ни к чему здесь.

«Восемнадцатилетним юношей в Февральскую революцию пришел Руднев в большевистскую партию. И с того времени все его силы, помыслы, активная деятельность посвящены проведению в жизнь бессмертных идей Ленина.

Родился Руднев в 1900 году в семье крестьянина–бедняка. Родина — село Мосейцы, Путивльского района, Курской губернии. Семья состояла из четырнадцати человек. Мальчишкой, одновременно со всеми многочисленными родичами, работал он на помещичьих землях. Отец своей земли не имел, приходилось брать ее исполу. Нужда прогнала сначала старшего брата, а затем и Семена Руднева в город. Уже в четырнадцатом году он начинает работать посыльным, а потом учеником слесаря на Русско–Балтийском заводе в Петербурге. На этом же заводе работал мастером двоюродный брат Руднева, активный деятель большевистского подполья Тверетинов. Семен Руднев стал выполнять небольшие поручения революционной организации на Русско–Балтийском заводе.

В 1916 году, во время забастовок, Семен Руднев, наряду с другими подпольщиками, был арестован за распространение листовок. Выборгская тюрьма — вот первая школа молодого рабочего. Общение с вожаками революционного подполья подняло его классовую сознательность. Пытки и побои царских жандармов вызвали ненависть к царизму. После Февральской революции молодой Руднев вступил в Красногвардейский отряд Выборгского района. Отряд рабочих–выборжцев охранял Финляндский вокзал во время приезда Ленина в Петроград в апреле 1917 года. С глубоким волнением слушал Руднев выступление вождя.