Пётр Вершигора - Люди с чистой совестью

Мы, ориентируясь по карте, видели: четвертый отходил лощиной, без дорог, прямо к лесу. Пулеметные очереди звучали все громче. Несколько раз солидно ударила бронебойка, и потом все затихло.

Солнце уже стояло в зените, но на кустах еще дрожали капли дождя. Лесная дорога была разбита колесами и копытами. Грязь загустела, но не подсохла.

Руднев, как всегда после отдыха, полулежал на телеге и писал карандашом в тетради. Так прошел еще один час. Жарко. Не было хорошей воды. Ее таскали из вырытых в болотах колодцев либо из луж. Напился из «копыта». Вода теплая, невкусная. Меня снова начало трясти, и я забылся. Проснулся от толчка. Базыма ткнул меня в бок. Вблизи от штаба хлопали винтовочные выстрелы. Но стреляли совсем с другой стороны, чем в полдень. Пули взвизгивали вверху. Некоторые щелкали, звонко разрываясь. Это первый признак — стреляли немцы. Руднев, спрыгнув с повозки, подбежал к Базыме:

— Какая рота держит заслон?

— Третья, Карпенки, — ответил Базыма.

— Черти. Опять проспали! — выругался Руднев. — У них же никогда толковых караулов нет.

Базыма, озабоченный, отошел от меня.

— Я ж говорил…

По лесу длинными очередями бил немецкий станкач.

По дороге промчалась сорвавшаяся с привязи лошадь. Кровавая полоска капельками ярко–красной росы блеснула по ее следу.

Пулемет все строчил по лесу. Пули чиркали и хлопали по деревьям. А с нашей стороны — ни одного выстрела.

Руднев подбежал к своей телеге, схватил автомат и плеть и устремился в лес. За ним вслед побежал и Радик.

— Дежурный! Бери с собой трех человек из комендантского взвода. Бегом за комиссаром!

Я поднялся и, разминая затекшую ногу, побрел за Семеном Васильевичем.

— Ручной пулемет захвати! — донесся одобрительный возглас Базымы.

Винтовочные выстрелы — частой дробью, а с нашей стороны — ни одного. Вражеский пулемет кончил ленту и замолк. Немцы уже подходили к самому лесу. По выстрелам можно было определить: шли они широкой цепью, захватывая не менее двух километров.

Мелькавшие между деревьев зеленые фигуры немцев двоились у меня в глазах. То они достигали опушки, то, наклонившись вперед, с винтовками наперевес, брели по жнивью. Вот уже, кажется, прошли мимо меня, прочесав кусты. Теперь позади в лесу, у штаба, щелкали их пистолетные выстрелы.

— Атака, Радя, атака, — услышал я голос комиссара рядом с собой.

Звонкий щелк затвора и голос комиссара заставили меня встряхнуться. Немецкая цепь только подходила к опушке. Затуманившееся сознание от быстрого бега и жара, минутный бред заставили остановиться. Я прислонился к дереву. Если б каплю холодной воды!

Еще миг, и цепь немцев бегом бросится к лесу. Уже отдельные солдаты добежали к опушке. А может быть, это мне почудилось? Но нет. Рев автоматов полоснул по цепи из канавы, окаймляющей панскую рощу.

Радик закричал отцу:

— Карпенко подпустил. Ну и молодчина! Папа, смотри, смотри — на выбор бьет! Ура!

— За мной! — раздался голос Карпенки невдалеке от нас.

Искусно замаскировавшиеся автоматчики третьей роты поднялись в контратаку. Они в несколько минут смяли врага.

Руднев, Радик и я выскочили на опушку.

Равнина полого уходила вниз. Автоматчики перебегали от копны к копне. Пересекая полоски еще не сжатых хлебов, они стремительно гнали оставшихся в живых фашистов вниз. Бежать им легко. Но постепенно огонь наших автоматов слабеет.

— Карпенко увлекается! У автоматчиков патроны на исходе, — взволнованно сказал Руднев.

Вырвав из блокнота листок, он на спине Радика написал записку начальнику штаба:

«Конное отделение ко мне. Повозку с автоматными патронами. Быстро! Руднев».

Карпенко азартно преследовал фашистов. Высоко держа автоматы, оберегая их от грязи и сохранившейся в хлебах росы, его орлы нажимали на врага.

Как только подошли подводы, я вскочил в одну из них на ходу. Колотилось сердце, но азарт боя влечет вперед. Комья грязи от конских копыт перелетали через повозку. Выстрелы все ближе. Пули взвизгивали высоко в небе. Мы поскакали лощиной. Но вот она изогнулась коленом. Впереди, как в сказке, выросли каменные здания, утопающие в садах.

— Третья рота в городе! — позавидовал ездовый. — Эге. Это по нас! — закричал весело он и потянул кнутом по лошадиному крупу. Кони взяли галоп.

Пулеметная очередь гулким эхом отдавалась в лощине. Мы влетели в сады вовремя. Немцы стали оказывать сопротивление.

Плохо пришлось бы роте Карпенки — как раз сейчас кончались запасные диски. Но уже заговорил пулемет комендантского взвода, сопровождавший Руднева. Десять наших автоматов поддержали третью роту. Хлопцы тем временем разбивали прикладами ящики, загребали патроны россыпью в шапки, карманы, за пазуху.