Пётр Вершигора - Люди с чистой совестью

— Доложите, как действовал второй фронт за вчерашние сутки…

Начальник Штаба партизан докладывал полководцу советских армий и вождю народа…

Это говорили патриоты из предгорий Кавказа, Брянского партизанского края, Беловежи и Полесья… Говорил Федоров из–под Ковеля, Капуста из–под Гродно…

«Ночью группа партизанского отряда «За Родину» взорвала железнодорожный мост через реку Ивотка на участке Конотоп — Зерново.

В 22 часа на участке железной дороги Невель — Витебск пущен под откос воинский эшелон противника с живой силой и техникой. Уничтожено семнадцать платформ с орудиями и боеприпасами.

Партизанские отряды напали на гарнизон железнодорожного моста через реку Вопь у города Ярцево, на магистрали Москва — Смоленск. Гарнизон уничтожен. Восьмидесятипятиметровый двухпролетный мост взорван.

На участке Смоленск — Вязьма пущен под откос эшелон, паровоз взорван.

Диверсионная группа отряда «Железняк» пустила под откос два встречных поезда на железной дороге Брянск — Льгов. Разбит паровоз, двадцать три вагона, убито сто пятьдесят вражеских солдат и офицеров.

Ночью на участке железной дороги Клочки — Столбцы пущен под откос воинский эшелон, груженный артиллерией, танками, автомашинами и боеприпасами. Уничтожены паровоз, сорок четыре вагона и платформа.

На участке железной дороги Погорелое — Колосове диверсионная группа пустила под откос воинский поезд, груженный артиллерией, танками и боеприпасами. Сожжены паровоз и четыре вагона с техникой.

Два партизанских отряда под командованием товарища Сабурова вели бои в населенных пунктах с карательной группой в составе двух полков с артиллерией, танками, бронемашинами, при поддержке четырех самолетов. В результате боев убито триста пятьдесят гитлеровцев, много ранено. Уничтожены: средний танк, бронемашина, орудие, один самолет–корректировщик сбит, другой подбит.

Подрывная группа товарища Гришина на железной дороге Витебск — Полоцк пустила под откос эшелон с автомашинами и пушками. Убито семьдесят пять гитлеровцев, ранено пятьдесят. Повреждены паровоз и десять вагонов.

Диверсионная группа имени Щорса на перегоне Палужье — Выгоничи пустила под откос эшелон противника с живой силой. Разбиты паровоз и тринадцать вагонов. Убито двести гитлеровцев».

Начальник Центрального штаба партизан окончил доклад.

Утреннее солнце вставало над Москвой…

На партизанских аэродромах заливали костры водой и растаскивали дымящиеся головешки.

Флажки на штабной карте оставались недвижимы до следующей ночи.

Тысячи советских патриотов выходили в засады, возвращались с диверсий, несли раненых, рапортовали командирам, получали нагоняи и благодарности…

Тысячами раций, — а где их не хватало, через подпольных связников и ходоков, через партизанские центры — Москва, Центральный Комитет, обкомы, райкомы направляли гнев народа по врагу. Все ощутимее бил народ оккупантов, бил, как говорилось в партизанской присяге, «и автоматом, и винтовкой, гранатой и миной, топором, косой и ломом, колом и камнем».

Двинулись и мы — несколько отрядов под командованием Ковпака и Руднева — в степи и горы Украины.

Верные старому обычаю отряда никогда не спрашивать, куда ведут генералы, комбаты и даже комвзводы, мы все же понимали: начался крупный рейд.

Четкость и слаженность марша создавали впечатление легкости походного движения колонны. Привычка «старичков» шутя переносить тяготы боевой жизни помогала «новичкам» чувствовать себя увереннее. Но у первых это была подлинная стойкость — результат двухлетнего опыта, взаимного доверия командиров и солдат, у вторых же иногда — только легкомысленная самоуверенность. А новичков у нас было немало. Разный народ шел теперь в партизаны: и молодежь, подросшая за годы войны, и бежавшие из плена, и сидевшие в приймаках с сорок первого года, и подпольщики, чудом избежавшие смерти или ареста. По приказу Руднева, мы принимали людей всегда с большим разбором. И все же, видя озабоченное лицо Руднева на марше, еще до выхода из партизанского края, я понимал: комиссара беспокоят новички. Он часто объезжал колонну. Выскочив рысью вперед, бросал повод ординарцу и часами шел в пешем строю. Затем, дождавшись повозки Ковпака, делился с ним своими наблюдениями.

— Ничего, Семен Васильевич! Втянутся. Главное, чтоб ноги не потерли… — успокаивал Сидор Артемьевич своего комиссара.

— Необстрелянная публика…