Татьяна Андреева - Прощай ХХ век (Память сердца)

Ровно через месяц я вернулась домой. Когда я подходила к дому моя Маша гуляла во дворе. Я, было, бросилась к ней, но меня как будто что-то остановило. Передо мной стояла моя четырехлетняя дочка, серьезная, с плохо причесанными волосами, в плохо отглаженном платьице. У нее был такой заброшенный, такой несчастный вид, что у меня сердце зашлось. Она отчужденно, не узнавая, как-то сбоку посмотрела на меня, а затем спросила: «Ты, что ли моя мама?» «Да, я твоя мама», сквозь слезы выговорила я, и мы пошли домой. Дома я подняла ее на руки, прижала к себе, посадила на колени, целовала головку, плечики, шейку и шептала: «Деточка моя, никогда больше я от тебя не уеду, прости меня!» Я поняла тогда, что нельзя оставлять маленьких детей даже на месяц, они ощущают сиротство с такой остротой, о которой мы представления не имеем. Сергей говорил, что во время моего отсутствия Маша редко обо мне вспоминала. Но всякий раз, когда в небе пролетал самолет, она отрешенно говорила: «Вон, мама моя летит».

Мы расставались еще только один раз и всего на две недели. Маше было шесть лет, и мы устроили ее в пионерский лагерь в младшую группу, потому что мне надо было в то лето работать. Я приехала в лагерь на выходные ровно через неделю. Маша обхватила меня руками и, рыдая, просила, как Ванька Жуков: «Мамочка, родная, забери меня отсюда!» Был месяц июнь, довольно сырой и неприветливый. Дети много времени проводили в помещениях — старых деревянных бараках, пропахших плесенью и уборной. Не думаю, что моему ребенку уделялось особое внимание, впрочем, как и всем остальным. А она привыкла к вниманию, любви и поэтому, должно быть, чувствовала себя одинокой и покинутой. Я уговорила ее остаться еще на недельку, и, если ей не станет лучше, забрать домой. Лучше не стало. Я взяла на работе машину и увезла Машу к бабушке, не взирая на протесты воспитательницы и директора лагеря. Также как я, Маша никогда больше не ездила в детские лагеря. До самого окончания школы мы ездили на лето в деревню вместе с Сережей, с мамой, сестрой Леной и с ее дочкой Соней. Самые дорогие воспоминания детства связаны у Маши с этими поездками и временем, проведенным с нами, родными людьми.

В детский сад Маша пошла в четыре года. Вернее мы пошли туда вместе, потому что я отводила ее в садик утром и забирала после работы вечером. Идти приходилось довольно далеко, от улицы Ворошилова до улицы Ленинградской — это был садик ликероводочного завода. Кстати, и тогда и сейчас — это один из лучших детских садов нашего города, с небольшими группами и хорошим персоналом. Мне очень не хотелось давиться с ребенком в общественном транспорте и поэтому мы ходили туда целый год пешком. Мы шли по улице Мира до улицы Жданова и дальше по Жданова до самого садика в любую погоду, в дождь и в снег, и всю дорогу разговаривали о том, что видели. Мы говорили о каждом деревце, попадавшемся нам навстречу, о каждом доме, птичках, травах и цветах. Зимой мы рассматривали по дороге ворон, галок, воробьев и синичек. Однажды нам удалось увидеть красногрудых снегирей. С тех пор я каждую зиму жду, когда прилетят в город эти прекрасные птицы. И они прилетают в конце декабря, а теперь и еще раньше, рассаживаются на деревьях в самом центре города и украшают зимний пейзаж яркими красными перышками, расклевывая семенники на деревьях, оставшиеся на виду после осеннего листопада. Мы слушали, как снегири «разговаривают» между собой глуховато и по тональности низко «погукивая», в отличие от звонко щебечущих воробьев и «тенькающих» синиц. Снегири сидят на одном дереве до тех пор, пока не объедят все семена, вылущив их из «крылышек», которые Маша назвала «гусельками», а затем перебираются на следующее. Мы определяли по следам на снегу, какая птица здесь ходила и чем угощалась. Тогда же мы подсмотрели, как вороны, эти необыкновенно умные птицы, своими мощными клювами срывают мерзлые яблочки, оставшиеся на городских яблонях, уносят их в снег и там с удовольствием расклевывают. Замороженными яблочками и ягодами любят полакомиться и свиристели, которые тоже все чаще прилетают в город, спасаясь зимой от лесной бескормицы. Эти красавцы, с хохолками на головах и белыми полосками перьев на темных крылышках, обладают чудесными голосами. Когда они стайкой сидят на яблоне, то, осторожно приблизившись к дереву можно услышать мелодичные звуки их голосов похожие на перезвон колокольчиков.

Весной в конце марта, на улице Жданова, там, где под землей проходит теплотрасса, образуются проплешины оттаявшей земли, и на них вырастают и начинают цвести желтые звездочки мать-и-мачехи, когда вокруг них еще лежит снег! В конце апреля из земли вылезает свежая зеленая травка. Забавно наблюдать, как в мае воробьи «пасутся» в невысокой траве, выискивая какие-то особые былинки и цветочки, видимо необходимые для их здоровья, и неистово тарахтят о чем-то своем. В городе каждая травинка — цветок! В конце мая по дороге в детский сад мы уже вовсю собирали целые букеты из одуванчиков, зацветающего белого клевера, молодых листьев чертополоха и лопуха. Попутно мы серьезно обсуждали лечебные свойства этих трав.