Макс Брод - Франц Кафка. Узник абсолюта

Отверженность семьи Ольги имела свое соответствие и в действительности. В «Замке» также можно найти много других реалистических блоков – они восхищают нас своей слаженной конструкцией, которая составляет высокое здание. Кроме прозаических фактов своей жизни, автор использует сумеречные, безграничные ресурсы своего воображения, которые составляют трансцендентальную ткань повествования. Мы не должны переоценивать значение биографических фактов в формировании всего произведения, но, если не отдать им должное, мы можем прийти к ложным заключениям.

«Замок» соединяет в себе мысли и чувства «Разговоров» и «Писем к Милене». Кафка работал над этим романом на протяжении 1921-го и 1922 гг. Впервые я услышал о нем 15 марта 1922 г., когда Кафка прочитал мне вслух большие отрывки из неоконченного романа. Мотивы, отраженные в книге, задолго до написания романа звучали в его дневниках (например, 11 июня 1914 г. «Искушение в деревне»). Атмосфера романа возникла под влиянием жизненного опыта Кафки, полученного в Цюрау в 1917 г. Я мог бы указать на связь между романом «Замок» и прелестной повестью Божены Немцовой «Бабушка», в которой фигурирует враждебный замок, возвышающийся над деревней. В письмах к Милене также есть упоминание об этой классической чешской писательнице. Это, однако, случайные факты. Образ замка мог уже существовать в воображении Кафки, но, во всяком случае, встреча с Миленой наполнила душу Кафки содержанием, побудившим его написать свой последний великий труд. Письма Кафки к Милене, ее письма ко мне и воспоминания Януша дают необходимые сведения о периоде жизни Кафки, на протяжении которого он писал «Замок». Эти документы особенно важны, поскольку в дневнике Кафки отсутствуют записи, относящиеся к периоду написания романа.

Восемь писем, написанных мне Миленой, раскрывают ее отношения с Кафкой, представляя ее точку зрения. Они дополняют картину их любви, изображенную в «Письмах к Милене».

Первое письмо датировано 21 июля 1920 г. Оно, как и второе, было написано на немецком языке, которым она недостаточно хорошо владела. Третье и шестое письма, имеющие большое значение и раскрывающие ее страстную натуру, были написаны на изящном чешском. По мере того как ее отношения с Францем ослабевали, манера ее изложения становилась все более сдержанной. Так, два своих последних письма она вновь написала на немецком, в котором выражала себя более традиционно, чем тогда, когда писала на чешском языке.

Фрау Милена Есенская была превосходным писателем, причем среди ее родственников также были литераторы. Например, тетя, тоже Есенская, которая из-за своих чешских шовинистических взглядов вызывала в наших кругах неприязнь. С другой стороны, Милена была постоянным сотрудником либеральной пражской ежедневной газеты «Трибуна», созданной евреями, сторонниками ассимиляции и противниками сионизма. Долгое время статьи Милены печатались в этой газете каждое воскресенье. Я видел, как Кафка торопился к газетному киоску, чтобы посмотреть, нет ли в последних выпусках что-нибудь от Милены Есенской. Она писала обзоры венской жизни, светские хроники, делала репортажи и т. д. Кафка восхищался утонченным, живым стилем ее статей, которые он сравнивал с письмами и рассказами Фонтейна, одного из его любимых авторов. Он всегда читал мне вслух большие отрывки из этих ее статей. Должен признаться, что ни одна из них, столь высоко оцененная Кафкой, не запечатлелась в моей памяти. Вероятно, по моей вине. Кафка оценивал литературные достоинства произведений вне зависимости от своего отношения к автору. Его оценка была основана на реальных качествах творения. Его суждения о литературе всегда были острыми и очень оригинальными. Изредка он ошибался. Иногда он высказывал осуждающее мнение. Например, он вынес очень неодобрительное суждение о «Бедном Филлере» Грильпарцера в «Письмах к Милене», где писал об этой вещи как о «дилетантской и наигранной». На мой взгляд, этот комментарий был неоправданным и вступал в противоречие с его же восторженными отзывами о «Бедном Фидлере», звучавшими в разговорах и в дневниках.

Переписка между мной и Миленой началась по поводу дела, которое на первый взгляд может показаться странным. Я слышал о несчастном, которого много лет держали в Велеславинском санатории для нервнобольных. У его семьи были причины для этого. Я хотел спасти его от заточения. Кафка сказал мне, что Милена однажды была в этом заведении и встретила там г-на X. Поэтому я написал Милене, спросив у нее о X. Я знал ее, но только по случайным встречам. Я встречал ее в компании Верфеля и поэта Поля Корнфельда. Она жила в Вене и была замужем за Эрнстом Поллаком, другом Верфеля.