Н. Вальден - В польском плену

— Что же будет? — пронеслось у меня в голове: ведь это бунт, — мы сыграем на руку полякам, которые с наслаждением расстреляют напоследок нескольких пленных?

С редкой для меня находчивостью я нащупал выключатель и потушил свет. Испуганный капрал бросился к двери.

— Сейчас же все по местам! Спите. Никто ничего не видел. Все — выдумки капрала, — раздалась хриплая команда по вагону. Я едва узнал мой голос, и с той же готовностью, что и остальные, бросился на мое место, подсадив предварительно Леонгарда.

Через минуту ввалились капрал и двое солдат. Дали свет. Капрал с револьвером в руке и его спутники с винтовками на изготовке медленно обошли вагон. Капрал тщательно всматривался в пленных, стараясь узнать тех, кто бросился к нему с угрожающими криками, с ножами, как он с перепугу или со зла заявил нам. Но он был слишком взволнован происшедшим, слишком быстро потух свет, чтобы можно было кого-либо узнать. На всякий случай арестовали Леонгарда. Начался повальный обыск. Я подошел к капралу и заявил, что немедленно должен стать на рапорт к офицеру, начальнику поезда: имею важное заявление.

— Цо есть, пся кревь? — заорал капрал.

— Могу доложить только начальнику,— сказал я.

Меня с Леонгардом препроводили в купе офицера, сопровождавшего поезд. Увидев его безвольное, утомленное, скучающее лицо, я сразу почувствовал, что мое дело наполовину выиграно.

— Через несколько часов мы встретимся с нашими представителями,— сказал я ему деловым тоном. — Вам не удастся вызвать нас на провокацию, а себе вы создадите ненужные и утомительные хлопоты...

— Идти спать. Прислать ко мне капрала. Перестать шуметь,— прошипел он.

Все в порядке. Отозванный из вагона капрал больше не возвращался. Нам позволили спокойно провести ночь.

Мне кажется, что никто из пленных не спал. Но странно, не слышно было обычного перешептыванья: каждый, очевидно, думал о том, что его встретит, как его встретят на родной стороне? Ведь все они, все едут домой в полном смысле слова,— и на родину, и в свой домашний уголок. За ними будут ухаживать жены, матери, сестры...

Только у меня нет ни очага, ни угла — ни своего, ни родительского: мне негде отдыхать, да я и не хочу отдыхать. Скорей за работу, скорей в армию, в круг друзей и товарищей по работе, — в мою крепкую и мужественную семью...

...Поезд приближался к границе.

Если хочешь иметь цветы в саду.

Поливай их беспрестанно.