Василий Бетаки - Снова Казанова (Меее…! МУУУ…! А? РРРЫ!!!)

Мы вылезли из лодки, и я вытянул лодку повыше на песок. Пока трудился – воспитательница уже оказалась в ярко-голубом купальнике. Прямо под платьем он у нее и был.

– Ну так что ты глаз не сводишь? – повторила она, слегка красуясь. – Так на женщин смотреть нехорошо, тебе ведь четырнадцать и то непол…

– Через два месяца…

– Ладно, погоди, раз так – поговорим, но – потом, а то скоро все придут, – засмеялась она, – вот накупаемся, все они пойдут через мост, и тогда…

В этом «тогда» я не угадал обещания: поговорим, мол, и поговорим, я никак не ждал такого молниеносного развития событий…

Прошло часа полтора. Все накупались и ушли обратно, а я нерешительно стал сдвигать лодку…

– Постой, не в лодке же!…

Она стоит прямо против меня.

На полголовы выше.

Молча смотрит.

– Простите, что я тогда так на Вас уставился… – я не нашел никакой лучшей фразы, чтобы начать разговор…

– Да всё и так ясно – на этот раз Нина Николаевна не улыбалась – ты ведь, наверняка, никогда ещё женщин близко не видел?

– Одетых видел – осмелел я – и даже в купальниках…

– А без купальников?

Она откровенно потешалась над моей растерянностью – а я вдруг отважился:

– А вот если бы вы это (указал я на лифчик), если б вы это сняли… Ну пожалуйста, хоть это…

Пауза.

Может быть ее рассердила моя наглость?

Да нет же, вовсе нет!

Она взяла меня за руку:

– Хочешь, чтоб сняла? Да ведь малолетний ты, страшновато. А?… И глянув мне в нахмурившееся разом лицо, вдруг просияла: «Ладно, идём!»

Мы углубились в камыши… Да долго ли ещё идти и дрожать? И вдруг: «Н-ну – чего же ты такой застенчивый?» И руки положила мне на плечи. Смотрит чуть сверху, со своего роста…

– Сами знаете…

Она добро, весело засмеялась:

– Ты мне тоже очень нравишься, правда, – ну, иди ближе, ближе – только прошу тебя, не стесняйся, а то ведь и я застесняюсь, и что же тогда?…

Тут она вдруг оказалась без лифчика и тут же, словно чтобы я не успел всю ее разглядеть, прижала меня к пружинящей и уплывающей груди. Обхватила обеими руками затылок, наклонила лицо, сильно и глубоко поцеловала, шевеля упругим языком мои губы… Я почувствовал что-то вроде головокружения… Она двумя руками спустила с меня трусы – глянула волчьим быстрым взглядом – а ты и верно уже совсем не малыш… Потом скинула свои трусы, и меня ослепило рыжее.

Я протянул руку.

… и не выпуская меня – одна рука вокруг моих плеч, – она мягко опрокинулась на спину. Одно незаметное движение ее руки. всё уплыло, – я глубоко вжался в незнакомый запах, оба дыхания стали чаще, и вот – в один ритм…

Тут всё, что могло во мне взорваться, вмиг взорвалось, а в ответ – еле слышное: «ещё… сильней…» Но я уже не мог. Обмяк. И не шелохнулся, почему-то боясь, что вот больше ничего не будет… Прошла вечность… Я так и лежал. Её руки сведены у меня на пояснице, а моим плечам невыразимо мягко…

– Ну что, понял теперь, что такое баба?

Это сказано было шёпотом, хотя поблизости никого и быть-то не могло. Глаза у неё сверкали, она дрожала, а я даже и не понял, что вот ведь, позорно поторопился, и только когда она шепнула: «А ещё можешь?» – я почувствовал и то, что виноват, и что, да, могу, и ещё, и ещё – ну разве может быть, чтобы такое – и не смочь???

Каким-то нервом почувствовал – снова теснее становится… И захолонуло сердце…

Можешь! – (не вопрос, утверждение!)

Я закрыл глаза.

Она, плотно прижавшись, едва заметно продолжала где-то внутренне двигаться всё в том же ритме… А я, двумя руками обхватив её бёдра, весь трясясь, буркнул застенчивое: «не зна».

– А кто ж зна? – засмеялась она. Меня ободрил этот смех, и я глянул на неё открыто, уже озорно и жадно… Опять поцеловала, но мельком, и сказала – уже в полный голос: «Встань. Закрой, пожалуйста, глаза! Крепко! Стой спокойно и прямо!…»

Я послушался. Через прищуренные ресницы все-таки подглядел – казалось, далеко внизу, но повыше моих коленок, оказалась копна рыжих волос, а я – словно опять… Или нет, всё как-то иначе. Не успел я догадаться, не успел осознать это, и вовсе незнакомое, как тут же оказался на спине, а она села на меня верхом (даже мне стало смешно на секунду, но тут же я почувствовал, что если засмеюсь, то это помешает, – и сразу посерьёзнел).

Волосы хлестали меня рыжим по лицу, а соски, длинные и тёмные, сталкивались с моими, крохотными, и словно искры вышибали. Искры бежали вниз, вниз… Я вдавил пальцы обеих рук в ее раскачивающиеся напряжённые бёдра. Никогда не думал, что бывают такие – вдвое шире талии!…