Григорий Свирский - На лобном месте. Литература нравственного сопротивления. 1946-1986

Пожалуй, ничто так не обеспокоило режим, как прозрение и мужество молодежи. Все было испробовано: исключение из институтов, ссылка в Сибирь, мордовские лагеря.

А результат — почти нулевой! Власти были на грани паники: если уже первые секретари нацкомпартий, люди осторожные, возглашают с трибун партийных съездов о том, что произошла «…ценностная переориентация убеждений у части населения, особенно у молодежи», то дело скверное.

Осознав, что большинства им не запугать (хотя мысль эта, как увидим, не отставлена), власти торопливо ставят на пути духовного созревания молодых новые капканы.

Заработала полицейская литература, которой хотели бы подменить подлинную…

Думается, мы не имеем права оставить без внимания эти книги, выходившие в СССР миллионными тиражами. Они важны для нас и сами по себе — для исследования общих литературно-нравственных процессов. Они тем более необходимы, если осветят и самые темные закоулки государственной шигалевщины, предсказанной Достоевским.

В начале послевоенного литературно-полицейского потока стоят два романа, встреченные сдержанными, но подозрительно долгими рукоплесканиями прессы. Так аплодировали в сталинское время — каждый боялся оборвать рукоплескание первым.

Авторы их в какой-то мере читателю известны. Это Василий Ардаматский и Лев Никулин, из так называемого «этапа следователей в литературу…»

Они были разными. Василий Ардаматский — веселый демагог, анекдотчик, любитель пропустить рюмку-другую в своем писательском кругу… «Душа-человек». Я был свидетелем, скажем, такого его балагурства за столиком ресторана в Клубе писателей. Рядом с ним сидел Павел Антокольский, старый и известный поэт. У старика было измученное лицо, синие круги под глазами. Он поднял налитую рюмку, вздохнул:

— Напрасно ты, Василий, написал донос на М. М., быть может, остался б в живых, если бы не ты…

Ардаматский деловито плеснул остатки коньяка в рюмки, ответил с незлой усмешкой:

— Сразу видно, что ты не христианин. Злопамятен. — Поднял рюмку: — За мир и дружбу!..

Литераторы выпили и… продолжали говорить о том же, о душегубстве, но таким тоном, словно о чем-то незначительном.

К Ардаматскому прилипла неумирающая кличка: Пиня Ардаматский. В 1949 году он, тертый калач, бывший чекист, сторонился космополитической кампании, как сторонятся пожара. Лишь в конце зимы 1953 года, за считанные дни до смерти Сталина, он выступил в журнале «Крокодил» с черносотенным фельетоном «Пиня из Жмеринки». Пресса уже отгрохотала. Ждали высылки евреев… Запоздалый «Пиня» прозвучал, как залп на погосте. Многое было забыто, а это запомнили. Стоило Ардаматскому показаться в дверях московского Дома актера или Дома кино, как кто-либо непременно портил ему аппетит: — А вот и сам Пиня Ардаматский!

Василий Ардаматский тут же скрывался.

…К началу юбилиады был приурочен выход в свет его романа «Возмездие». Затем Ардаматский издавался уже такими тиражами, что библиотекари стали отмерять его на метры, как ранее Бабаевского или Шолохова.

На первой странице книги декларируется ее подлинность. Приведем этот любопытный документ. «Из Протокола Президиума Центрального Исполнительного Комитета СССР. От 5 сентября 1924 года.

17. О награждении орденом Красного Знамени группы работников ОГПУ.

Принимая во внимание успешное завершение, упорную работу и проявление полной преданности делу, в связи с исполнением трудных и сложных заданий ОГПУ… Президиум ЦИК Союза ССР постановляет: Наградить орденом Красного Знамени тт. Менжинского В. Р., Федорова А. П., Сыроежкина Г. С., Демиденко Н. И., Пузицкого Р. В. и Пиляра Р. А.

Председатель Президиума ЦИК СССР М. Калинин.

Секретарь А. Енукидзе».

Почему били в литавры? ОГПУ создало фальшиво-подпольную организацию «Л. Д.», и той удалось заманить в Россию неуловимого Бориса Савинкова.

Это была, как известно, удавшаяся провокация. Заманили и — убили.

Восторг автора не знает пределов. Он раскрывает и подноготную.

Феликс Дзержинский рассказывает: «Когда Владимир Ильич был еще здоров, я однажды рассказал ему о нашем замысле выманить Савинкова из-за границы… Владимир Ильич к нашему замыслу отнесся одобрительно, но сказал, что это будет такая крупная игра, проиграть которую непозволительно». На заседание привлечен Луначарский, — замечает автор, чтоб никто не сомневался: с самого начала чекисты и литераторы шли в одном строю…