Юрий Папоров - Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

— Ты в этом уверен? Одинаковые методы дают одинаковый результат. Если Куба избирает как модель советскую систему (единая партия, демократический централизм, органы безопасности, которые осуществляют железный контроль над населением, профсоюзы, которыми манипулирует власть), то это заставляет думать, что установление „социального порядка, более справедливого и демократического“, так же сомнительно, как и существование его в Советском Союзе. Ты, Габо, этого не боишься?

— Анализируя ситуацию, ты допускаешь ошибку в исходной точке: ты основываешься на том, что Куба является сателлитом Советского Союза, а я так не считаю. Достаточно поговорить с Фиделем Кастро, чтобы убедиться: он ничьим приказам не подчиняется. Кубинской революции вот уже двадцать лет, а ситуация все равно неустойчивая из-за враждебности со стороны Соединенных Штатов, которые не могут позволить себе иметь такой заразительный пример всего в девяноста милях от Флориды. И это не по вине Советского Союза, без помощи которого — каковы бы ни были его мотивы и побуждения — кубинская революция сегодня существовать бы не могла. Пока сохраняется враждебное отношение США, ситуацию на Кубе можно рассматривать только как нечто временное, и эта оборонительная позиция вынуждает кубинцев пренебрегать сохранением своих исторических и культурных традиций. Когда это изменится, мы вновь вернемся к этому разговору.

— Интервенция СССР в Чехословакию в шестьдесят восьмом году была одобрена Фиделем Кастро (конечно, с некоторыми оговорками). Какова была твоя позиция по этому вопросу?

— Я выразил публичный протест и сделаю то же самое, если подобная ситуация повторится. Единственным различием между моей позицией и позицией Фиделя Кастро — кстати, они совершенно не обязательно должны всегда совпадать — было то, что он в конце концов оправдал советскую интервенцию, а я этого не сделаю никогда. Однако анализ, который он сделал в своей речи о внутреннем положении в странах народной демократии, был намного более глубоким и критическим, чем в репортажах, написанных мной после нашей совместной поездки. Как бы то ни было, судьба стран Латинской Америки решается не в Венгрии, Польше или в Чехословакии, а здесь, в Латинской Америке.

— В шестидесятые годы, когда был арестован кубинский поэт Эберто Падилья, и особенно после его знаменитой „самокритики“ [37] Падилья Эберто (р. 1932) — писатель, участник революции Ф. Кастро. В 1968 г. выпустил в свет сборник стихов «Вне игры». Был арестован. В тюрьме его вынудили выступить с уничижительной самокритикой. , некоторые из твоих друзей, в том числе и я, намеренно дистанцировались от кубинского режима. Ты же — нет. Ты не подписал телеграммы протеста, ты вернулся на Кубу и стал другом Фиделя. Почему ты был так благосклонен к кубинскому режиму?

— Потому что был информирован лучше других и потому что достиг политической зрелости, что позволило мне отнестись к этому событию с большим пониманием и оценить его с позиций реальной действительности.

— Многие писатели Латинской Америки, и ты в том числе, говорят о марксистско-ленинском социализме как о желаемой альтернативе. Тебе не кажется, что эта теория „из бабушкиного сундука“? Сегодня такой социализм не отвлеченная абстракция, а весьма непривлекательная реальность, ты согласен? После того, что произошло в Польше, нельзя считать, что власть в этих странах сосредоточена в руках рабочего класса. Между загнивающим капитализмом и „социализмом“ в кавычках, тоже загнивающим, ты не видишь третьего пути для стран нашего континента?

— Я не верю в третий путь. Я глубоко убежден, что мы сами должны найти выход из положения. Конечно, используя по мере возможности все лучшее, что было достигнуто на других континентах по ходу их многовековой и часто трагической истории, но не копируя эти завоевания механически, как мы поступали до сего времени. В конце концов, ведь это все равно будет наш собственный социализм» (XVII, 103–105).

— Мерседес, мне всю ночь сегодня снилась Мексика. — Габриель вышел из ванной, вытирая голову полотенцем. — Не думал, что она так глубоко засядет во мне.

— Ну что ты там мог увидеть такого особенного за три дня? Небось большую часть времени выпивали с Альваро да разговаривали.

— Прежде всего я понял: если я серьезно хочу заниматься кино, это нужно делать только в Мексике. Фильм не то что книга. Если уж его сняли, он обязательно появится на экране. К тому же кино принесет мне больше денег, чем романы.