Людмила Третьякова: Красавицы не умирают

Маркиза выбрала оружие, которым, в силу разных об­стоятельств и по природной лености, не владела ни одна из дам королевского окружения. Умная, наделенная художе­ственным вкусом, она быстро нашла ту пружину, от завода которой стрелки дворцовых часов побежали быстрее. Анту­анетта открыла ворота Версаля актерам, драматургам, пев­цам, композиторам — живое искусство хлынуло сюда го­ворливым оживленным потоком. Самые чопорные из вель­мож вынуждены были признать, что во дворце стало легче дышать.

Маркиза Помпадур

Два раза в неделю в салоне маркизы собирались не только признанные мэтры, но и талантливые новички. Она искренне любила литературу, живопись. Среди ее гостей были Бушардон, Монтескье, Берне, Фрагонар, Ванлоо, Грез, Буше. На этих вечерах возникали интересные разго­воры, разгорались горячие споры. Маркиза принимала в них живейшее участие, потихоньку приучая и короля к столь необычной для него компании.

Когда-то в замке своего мужа она ставила спектакли и играла в них. Теперь, получив бОльшие возможности, Ан­туанетта задумала создать настоящий театр.

Здание по проектам и рисункам маркизы построил ар­хитектор Гарбиэль, постоянный посетитель ее салона. Ра­зумеется, вдохновительницей постановок и первой актрисой была она сама. Знать, поначалу шокированная увлечением Антуанетты, скоро считала за честь играть в ее театре, где, кстати, обнаружил свой сценический талант и герцог Ришелье.

Часы, проведенные на сцене, наверное, были самыми счастливыми для маркизы Помпадур. Здесь Антуанетта смогла в полной мере показать свое искусство, которым владела в совершенстве и которое дало ей безраздельную власть над Людовиком, — она всегда была разной. Ее хрупкий образ, к изумлению короля, как бы вмещал в себя множество женщин разных характеров и темпераментов, но всегда заметных, любопытных, влекущих. Она была то про­стодушной пастушкой, то гордой римлянкой, то затворницей гарема, то предводительницей амазонок. Какой поток изысканного женского обольщения наполнял зал!

Людовик, вопреки этикету, во время представления сидел на обычном деревянном стуле. Он хохотал, как все. Он подносил к глазам кружевной платок из тонкого ба­тиста, как все. Среди сорока зрителей, на которых был рассчитан зал, в это время он чувствовал себя подданным Его Величества Искусства — как все.

Такие новшества королю нравились. Они трогали в его душе самому ему неведомые струны. И все это благодаря маркизе. Ну как тут не восхититься и не сказать: «Вы са­мая очаровательная женщина Франции!»? Что после одно­го из спектаклей Людовик и сделал.

Главное в жизни не терять головы. Королевский компли­мент не только не заставил фаворитку сбросить обороты, но, кажется, удвоил ее бешеную энергию. Разве можно на­деяться на постоянство мужского сердца? И вот, опасаясь, как бы король не заскучал, Антуанетта увлекает его в пу­тешествие по незнакомым местам. Людовик открывает но­вые для себя города своего королевства и с затаенной при­знательностью к маркизе принимает бурные приветствия от подданных. Мысль о том, что эти путешествия задуманы не зря и его подруга намерена царить не только на сцене, не только в его сердце, но и во всей Франции, конечно же, не приходит ему в голову.

Между тем маркиза вникает в дела королевства, знако­мится с влиятельными людьми, стараясь точно определить, кто есть кто на шахматной доске политики. Во что бы то ни стало ей нужно упрочить свое влияние во дворце. Ясно — придворные ее ненавидят как низкородную выскочку, в ко­торой все: от общения с худородными музыкантами до мыс­лей, подхваченных у вольнодумца Вольтера, с которым она дружит, — дерзко и вызывающе.

Маркиза не ждет, она действует. И вот уже отправлен в отставку министр финансов. Изгнан из Парижа за на­смешливые куплеты о ней любимец короля, государствен­ный секретарь граф де Морена. Не на жизнь, а на смерть схватилась фаворитка короля с министром иностранных дел. Через нее Германия добивается союза с Францией и втяги­вает ее в Семилетнюю, крайне неудачную войну. Но даже этот промах не умаляет влияние негласной правительницы Франции на короля.

Представшая перед потомками беззаботной бабочкой, которая прожигала жизнь в праздности и любовных утехах, одним словом, достойной подругой легкомысленного короля, заявлявшего: «После нас хоть потоп», маркиза Помпадур никогда не была таковою.