Рудольф Гусев - Такова торпедная жизнь

— Надо сказать, — вмешался я, — что Станислав обратил внимание на твою «любимую» книгу в командировках. Подтверждаю. Тогда я был заместителем начальника отдела эксплуатации торпед в Минно-торпедном институте, и в одной из поездок на ТОФ мы разговорились со Станиславом Павловичем. У него был кризис. Перевод в Москву застопорился.

— Возьми хоть ты Лариона в отдел. Ты знаешь, что он до сих пор возит «Математический анализ» в командировки?

Я сразу понял назначение «любимой» книги, и понял, что расчету тебя «сработал». Тогда я пошутил, что, мол, жаль, что Ларион до сих пор не освоил несложный курс. Станислав не понял шутки…

— Дальше был крутой поворот. Пухова сняли за страсть к рационализаторской работе, и появилось объявление: «Срочно требуется начальник». Долго такие объявления не висят. Начальником назначили Бутова, Петрова — заместителем. Мы с Юрой Москалевым были уверены — путь на Запад нам открыт. Мы же были в команде Петрова.

О том, как должна измениться моя служба в отделе эксплуатации Минно-торпедного института я особенно не задумывался. Предполагал, что изменится не суть, а только масштабы работы. К Тихоокеанскому флоту прибавятся еще три. Силенок и знаний должно было хватить. Особых научных заготовок революционного типа у меня не было, писать диссертацию не собирался. Знал, что будет некогда. Перед моим переводом как раз в отделе эксплуатации происходила смена власти. Институт в начальники двигал тебя, а Петров настойчиво рекомендовал меня. Я, конечно, не мог игнорировать твой, к тому времени уже пятилетний опыт службы в институте и заявил Петрову, что согласен только к тебе в старпомы. Так и получилось.

В Минно-торпедный институт на Обводный канал я прибыл, когда мне было почти 45 лет, в звании капитана 2-го ранга. По большому счету, мне можно было бы сказать: «Спасибо за службу. До свидания». Капитаны 2-го ранга служат до 45. Ну, еще год-другой в утешение за заслуги. Представляю сложности, которые возникли у Станислава Петрова с моим переводом. Но он сумел решить этот вопрос. Тем более, что перевод был произведен приказом не Главкома ВМФ, а министра обороны. О преимуществах этой тонкости я узнал позднее, когда спустя три года получил сверхмалогабаритную квартиру. Иначе жил бы я с семьей в комнате коммунальной квартиры своих родителей с объявлением на входной двери «Бозин — 5 звонков» Дальше начинались мои сложности. Для начала, помнится, «прописался» в ресторане «Невский» на сумму оклада по новой должности. Ты был таким начальником, который вполне может обойтись и без заместителя. Не назойливым. Для начала выделил в общем-то знакомый мне участок работы:: «Иди на флоты, завоевывай авторитет. Это тебе не во флотском арсенале. Да и смотрят на тебя совсем по иному — наука. Но, помимо всего прочего, ты уже и политик. Должен знать, как решался вопрос до тебя, лишнего не обещать, необходимое реализовывать немедленно».

Для начала я был командирован на Северный флот. Проехал по базам, познакомился со специалистами. Поучаствовал в приготовлении оружия. Состоялся полезный обмен опытом. Перед отъездом зашел в МТУ.

— О! На ловца и зверь бежит! — начальник МТУ, контр-адмирал Емелин Геннадий Валентинович, завел меня в кабинет. — Завтра нужно в Полярный. Возвращается лодка с моря. Две торпеды всплыли в точке залпа. Флагманский минер эскадры. Евгений Константинович Пензин, был на стрельбе, все расскажет. Разберись.

Утром я в Полярном. Прохожу в цех приготовления. Знакомимся.

— Вот две телеуправляемых самонаводящихся торпеды. Обе всплыли в точке залпа.

— Покажи автограммы!

Показывает. Смотрю. Все ясно. Малогабаритные креновыравнивающие приборы установлены неправильно. Нашел на стеллаже прибор, объясняю, как его нужно ставить: «Там надпись „Верх“, тут стрелка, значит, верх», — показываю Пензину. Вроде все ясно. Вскрываем приборную горловину. Добраться до креновыравнивающего прибора не просто сложно, а даже очень. Но правильность постановки можно увидеть, соответственно, организовав и выбрав соответствующую позицию. «Посмотри», — говорю Пензину. Смотрит — «наоборот стоит», — кричит как-то радостно, что дальше разбираться не надо. У второй торпеды то же самое: «Действует одна преступная рука». Осмотрел боевую торпеду и уже мрачно: «Тоже наоборот». — «Ладно, Женя, следствие я проводить не буду. Сам разберешься». — «Да, конечно, и незамедлительно». Помощник флагмина уже давал команду о выгрузке с лодок по одной боевой торпеде для контрольного осмотра. Тем временем, взгляд у меня остановился на торпеде САЭТ–60М, приготовленной к выдаче на подводную лодку. «Погладил» взглядом туда-сюда корпус, вижу, одна из пробок крепления батареи одноразового действия сидит не заподлицо с корпусом, а утоплена на пару миллиметров ниже. Как-никак семь лет в ОТК кое-что значит. Ясно, поставлена без прокладки. Батарейное отделение негерметично, тем более, оно с батареей не проверяется. При повышении давления в отсеке возможна заливка батареи. Неприятностей не оберешься. Объясняю флагмину. Но Женя не сдается. Подзывает матроса, снимает пробку. Прокладки нет.