Рудольф Гусев - Такова торпедная жизнь

— Михаил Александрович! С торпедами творится что-то непонятное. Парогазовая торпеда всплыла на середине дистанции. Поднята. Опечатана. Электрическая торпеда всплыла в точке залпа. Поднята. Опечатана. Кислородная торпеда наводилась на цель, всплыла, но через 1,5 минуты затонула на глубине 88 м. Естественно, не опечатана. Флагманский минер и главный инженер базы докладывают, что у торпед нет положительной плавучести. Они поставили эксперимент — торпеды тонут прямо у пирса! Я прошу вас лично во всем разобраться.

— Разберемся, конечно, Эмиль Николаевич!

Не тот вопрос, чтобы лично разбираться. Вызвал меня.

— Ларион Михайлович, там у Ковтуна торпеды не ходят. Все. И парогазовые, и кислородные, и электрические. Он считает себя уже больше научным работником, чем практиком. Эксперименты какие-то проводит. Поезжайте, разберитесь. Учтите, вопрос очень серьезный. Если что — звоните. Главное — успокоить Спиридонова, восстановить авторитет торпед.

— Есть!

Прибыл на флотилию. Докладываю:

— Товарищ адмирал! Прибыл по приказанию начальника МТУ разобраться с эксплуатацией торпед.

Рядом со мной флагмин.

— Понял. Вы мне можете доложить, почему торпеды не ходят? Флагмин и главный инженер базы оружия, «академики», докладывают, что в торпедах конструктивные недостатки, заводские дефекты и плохой ремонт во Владивостоке.

— Разберемся.

— Разберитесь и лично мне доложите.

— Есть! Через двое суток Вы получите ответы на все ваши вопросы.

— Вам строгий выговор!

— Есть, — менее бодро ответил флагмин.

— Командиру базы Новаку — служебное несоответствие. Главному инженеру Кравцову — строгий выговор, командиру расчета Бобрику — служебное несоответствие.

Завершив меню-раскладку, Эмиль Николаевич отправил Ковтуна печатать приказ.

— А эти опыты у пирса? Что скажете? Торпеды действительно тонули после продувки.

— Здесь все просто, товарищ адмирал. Торпеду продули в вертикальном положении, а в море она продувается в горизонтальном. Так сбрасывается весь балласт. А в вертикальном положении часть балласта, что ниже водоотливных клапанов, около тридцати литров, осталась в торпеде, плюс бугель килограмм двадцать. Как в американском боевике. Боливар не выдержит двоих. Никто не делает для вас тяжелые торпеды.

Адмирал поблагодарил меня за работу:

— Значит, все дело в шляпе?

— Выходит, так.

Позже Спиридонов при каких-либо торпедных неудачах, грозил: «По варягам из МТУ соскучились? Вот вызову и вдую вам до отказа. Сразу будут наводиться и всплывать».

Я улетел во Владивосток с чувством исполненного долга. Авторитет торпед восстановлен, авторитет МТУ упрочен.

А для «фигурантов по делу» это еще не конец. На сборах минеров Тихоокеанского флота начальник управления проведет с ними занятие по специальности на тему «Положительная плавучесть практических торпед». Наставит их на путь истинный. И свое они еще получат. Из первых рук. И мало им не будет…

Через месяц адмирал Спиридонов был во Владивостоке. В штабе флота встретил Бродского:

— Михаил Александрович! Торпеды у меня снова ходят, наводятся и плавают. Снова поверил в торпедное оружие. Спасибо, что прислали толкового офицера. Научил нас, дураков, уму-разуму.

— Других не держим, Эмиль Николаевич. Если что, звоните, поможем незамедлительно.

А история со шляпой растиражировалась по флоту. Как-то вновь назначенный командующий эскадрой контр-адмирал Белышев, знакомясь с объектами соединения, зашел и к торпедистам. Первый вопрос: «А шляпа есть?»

— Какая шляпа?

— Он еще спрашивает, какая! Фетровая! Керосин фильтровать. Точно знаю, что без этого ваши торпеды не ходят. В ней все дело.

Шляпу показали. Адмирал успокоился.

Прошли годы. Эмиль Николаевич был назначен командующим Тихоокеанским флотом. Бродский уволился в запас. МТУ командовал капитан 1-го ранга Курочкин. Но тесная связь командующего с торпедистами не прерывалась. Нападки командиров кораблей на торпедное оружие были бесперспективными: «Пришлю варягов из МТУ и вдую по первое число. Все дело в шляпе, Архимеды».

Теперь мы с Юрой Москалевым старались почаще попадать Петрову на глаза, а в совместных командировках решали поставленные задачи без промедления, заполучив прозвище «волкодавов» и специалистов по «мокрым делам».

Эта поездка на Камчатку при всей ее рутинности и обыденности имела для меня положительные последствия. Учитывая высокий уровень конфликта и однозначность его разрешения в пользу МТУ, я стал авторитетным «волкодавом», и уже ни один «разбор учений» без меня не обходился. Станислав Павлович почти постоянно стал брать меня и Юру Москалева в командировки. Мы набирали служебные очки. Чувствовалось, что Петров собирается в Москву. Ну а мы были не против составить ему компанию. Юра хотел в военпреды в Ломоносов, я — в Минно-торпедный институт. И тут я вспомнил про томик «Математического анализа». Надо напомнить Станиславу о своих способностях по решению дифференциальных уравнений, например, методом разделения переменных. Смешно. Но без чужой помощи у меня пути «наверх» больше не было. Я был на финише, так как нужен был только Минно-торпедному управлению и никому больше. МТУ не собиралось меня никому рекомендовать. До финиша службы оставалось совсем немного.