Рут Вернер - Соня рапортует

В нашей школе было не принято встречаться со многими людьми, не имеющими отношения к нашему коллективу. Мое начальство знало, с кем я провожу время, — я никогда ничего не делала за их спиной. Мне было разрешено видеться с Агнес. Мои руководители знали, что я посещаю Бородина и пишу брошюру для МОПРа. Я была благодарна им за это. Время, проведенное в Советском Союзе, люди, с которыми я здесь встречалась, оказали огромное влияние на мое развитие. Наряду с большим объемом учебной работы мы занимались в школе также общественной деятельностью. Я отвечала, в частности, за стенную газету. Особое одобрение получил на выставке в доме на Арбате, в котором находился наш отдел Генерального штаба Красной Армии, номер стенгазеты, рассказывающий о фашизме в Германии. Я упоминаю об этом лишь для того, чтобы показать, сколь яркой и заполненной была моя жизнь. Порой, правда, мне было тяжело находиться день и ночь на людях. В минуты такого настроения я отправлялась на длительную прогулку и возвращалась домой вновь в хорошем настроении. Мне очень нравилась московская зима с ее морозами.

В феврале 1934 года меня вызвали на Арбат. Со мной беседовал один майор. Он не владел иностранными языками, поэтому я должна была рассказать ему свою биографию по-русски. Это мне удалось — как-никак я уже шесть месяцев изучала язык. Он сказал, что в ближайшие недели я должна особенно напряженно работать, поскольку меня вскоре должны направить на работу, а именно в Мукден, в Маньчжурию.

Впоследствии я узнала, что среди сотрудников направление в Мукден считается своего рода наказанием, «ссылкой в пустыню» и что мое безоговорочное согласие подняло меня в глазах начальства. Мне думается, что так судить могли только те товарищи, которые не знали Китая. Мукден был, конечно, дырой, но политическая ситуация в Маньчжурии была очень сложной, и Мукден находился в центре событий. Вернувшись в школу, я занималась непрерывно, как перед экзаменами. В ходе второй беседы майор сказал мне, что я должна ехать в Мукден с одним немецким товарищем, лучше всего в качестве его жены. Соответствующий паспорт мне выдадут. Этот товарищ будет одновременно моим руководителем. Я пыталась убедить майора в том, что это невозможно. Рольфа и меня в Шанхае все знали. Шанхайцы приезжают в Мукден, да и я сама встречалась с некоторыми семьями, проживающими в Мукдене. Невозможно, говорила я, появиться вдруг с фальшивым паспортом в качестве чьей-то жены после того, как официально считалось, что я провожу свой отпуск в Европе, тем более что в немецком консульстве в Шанхае я зарегистрирована как жена Рольфа. Без развода с Рольфом этот план осуществить невозможно, а для этого требуется время. Товарищ майор попросил меня назвать имена моих знакомых в Мукдене. Я не могла их вспомнить и почувствовала, что он не верит моим доводам. Тогда я вспомнила о Вальтере Фуксе, синологе из Мукдена, с которым мы познакомились в период отпуска в Паитайхо на Желтом море.

Вскоре после посещения майора меня в третий раз вызвали в отдел. Теперь со мной беседовал товарищ, с которым у меня сразу же установился контакт. Долгие годы он оставался моим руководителем. Это был товарищ Андрей, армянин по национальности, с узким продолговатым лицом, темными вьющимися волосами и черными глазами. Очень скоро мне стало ясно, что я имею дело с умным человеком, который знает свое дело и относится ко мне с доверием. Он проявил понимание моей ситуации. Его тон носил товарищеский характер, хотя он и сохранял дистанцию начальника. Он хорошо информировался теми, кто возвращался из-за границы. Впоследствии я познакомилась с его семьей и один или два раза подолгу жила у него в период моих приездов в Москву. Андрей сказал мне, что моя ситуация внимательно изучена. Как я и предлагала, мне следует, жить в Мукдене по моему старому паспорту. Мысль о моем замужестве отпала, как бы это ни было огорчительно для товарища, который едет со мной. Андрей так искренне при этом смеялся, что вместе с ним рассмеялась и я. Через посредство Андрея в доме на Арбате я познакомилась с очень симпатичной сотрудницей. Наташа обладала большим умом и горячим сердцем. У нее были удивительно большие, темные глаза и такая прямота во взоре, что уклониться от этого взгляда было невозможно. Ее лицо было резким и по-своему красивым. Я страдала от того, что мы не могли чаще встречаться. Думаю, что и она переживала из-за этого. Впоследствии мы встречались чаще.

Мы с Андреем обсудили возможности легализации в Мукдене. Я была уверена, что найду что-либо подходящее, и попросила разрешить мне прежде всего разыскать в Шанхае Рольфа. Меня занимал и беспокоил вопрос о моем будущем начальнике в Мукдене. Длительное время мы должны были жить вместе в изоляции, в условиях подполья. А что, если все же проявится несовместимость характеров? Наша жизнь и работа могли стать пыткой. Андрей сказал мне, что Эрнст — таков был псевдоним товарища — выходец из рабочего класса, по профессии моряк. Это меня несколько успокоило. Как правило, с моряками у меня отношения складывались хорошо. Они отличались закаленностью и стойкостью, многое в жизни испытали и быстро ориентировались в непривычных ситуациях.