История с Горовцом не так хорошо выглядит, как в Вашей книге, он действительно сбил 9 самолётов, но не только Ю-873, но и других, и на земле были те, кто не сбил и единого, и они его послали в воздух тогда, когда предел его сил кончился, и к вечеру он был сбит и обвинён в том, что, упав в расположении врага, сдался в плен. Справедливость восторжествовала спустя много лет, восторжествовала по нелепой случайности, и когда на Курской дуге ставили памятник-бюст Горовцу, приехала одна мать, а отец сказал: «Они его продали, нехай они его и хоронять».
«Балладу о расстрелянном сердце» написал мой давний приятель Николай Панченко, он живет в Тарусе, под Москвой, почти уже ослеп. «Сталинград на Днепре» — документальную повесть — написал Сергей Сергеевич Смирнов, она печаталась в «Новом мире», а отдельного издания я и не видел.
О-ох как много мне хотелось бы Вам сказать, но на большое письмо меня уже не хватает, и я просто целую Ваши руки и прикладываю ладошку к тому месту, где сердце Ваше, столь вынесшее невзгод и выдержавшее такую работу.
Да, конечно, все войны на земле заканчивались смутой, и победителей наказывали. Как было не бояться сатане, восседающему на русском троне, объединения таких людей и умов, как Жуков, Новиков, Воронов, Рокоссовский, за которыми был обобранный, обнищавший народ и вояки, явившиеся из Европы и увидевшие, что живём мы не лучше, а хуже всех. Негодование копилось, и кто-то подсказал сатане, что это может плохо кончиться для него, и он загнал в лагеря спасителей его шкуры, и не только маршалов и генералов, но тучи солдат, офицеров, и они полегли в этом беспощадном сражении. Но никуда не делись, все они лежат в вечной мерзлоте с бирками на ноге, и многие с вырезанными ягодицами, пущенными на еду, ели даже и свежемороженые, когда нельзя было развести огонь.
О-ох, мамочки мои, и ещё хотят, требуют, чтоб наш народ умел жить свободно, распоряжаться собой и своим умом. Да всё забито, заглушено, и истреблено, и унижено. Нет в народе уже прежней силы, какая была, допустим, в 30-х годах, чтоб он разом поднялся с колен, поумнел, взматерел, научился управлять собой и Россией своей большой и обескровленной.
Почитайте книгу, которую я Вам посылаю, и увидите, каково-то было и рядовым. Моя Марья, комсомолка-доброволка, и я, Бог миловал, ни в пионерах, ни в комсомоле, ни в партии не состоявший, хватили лиха через край. Баба моя из девятидетной рабочей семьи, маленькая, характером твёрдая, и все тяжести пали в основном на неё. Умерло у нас две дочери — одна восьми месяцев, другая 39 лет, вырастили мы её детей, двух внуков, но всё остальное Вы узнаете из книжки. И простите за почерк, пишу из родной деревни, а Марья с машинкой в городе, я и печатать-то не умею.
Низко Вам кланяюсь. Ваш В. Астафьев
2000 г.
(Т.А.Журавицкой)
Дорогая Татьяна Алексеевна! Таня!
Простите этих охламонов сибиряков и меня тоже, если можете, за то, что так они неповоротливы. Долго мне передавали Вашу посылочку с письмом, кассетою и рекламкой, долго я собирался её прослушать, но вот приехавши в родное село, в нашей великолепной, но бедной библиотеке прослушал её вместе с мною любимыми работницами нашей библиотеки.
Всё нам очень пришлось по душе, особенно то, что Вы поёте не затасканные романсы. Есть среди них давно мною любимые и когда-то много с друзьями петые «Глядя на луч пурпурного заката», «Не слышно шума городского» и другие.
Кассету я оставил в нашей библиотеке, где хранится много моего заветного и где есть работник, специально занимающийся мною и моими реликвиями.
Когда-то я близко дружил с Викторией Ивановой, писал даже о ней. Она бывала у нас дома, а я бывал у неё. Очень любил и до се часто слушаю Галину Кареву, её последний муж, Владимир Фетин, снимал фильм по моей «Царь-рыбе». Из мужиков-певцов любил и дружил с Евгением Нестеренко, уральцем Юрой Марусиным, а ныне люблю и, когда он приезжает домой, вижусь с Димой Хворостовским.
Филармония у нас мобильная, ребята в ней молодцы. Может. Вам приехать на гастроли в наш город? У нас есть так называемый зал малый на 500 мест с прекрасной акустикой и оформлением, не оскорбляющим глаза заезжего певца иль музыкального светила. Дима Хворостовский всегда поёт в нём.
А я пишу Вам после лежания в больнице, отчего раньше и не написал, но уж ничего, начал работать и вот даже на письмо время выбрал.
Посылаю Вам свою последнюю, недурно изданную книжку и вкладываю в нес визитку с адресом, на который жду ответа и подтверждения, что книга до Вас дошла.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу