Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Через 12 лет философ В.Толстых в статье «В зеркале творчест­ва» напишет: «Понятно, почему многим поклонникам его творче­ства он нравится больше с гитарой, а не с оркестром. Оркестровые переложения его песен в большинстве своем удачны, сделаны со вкусом, но в них улетучивается, исчезает нечто такое, что можно на­звать эфиром его творчества, что подчеркивает и передает особый эффект его публичности, общительности. С оркестром он, что ни говорите, все-таки выступает, исполняет, асгитарой — беседует, разговаривает.Манера общения Высоцкого — исповедальная. И потому в том, что он рассказывает, поверяет тебе, нельзя ничего изменить, «подправить», как нельзя улучшить, сде­лать другой исповедь. Тут ничего не поделаешь — ее можно при­нять или не принять...»

Выпуска пластинки с нетерпением ждали все. Устав от уклон­чивых ответов руководителей «Мелодии», Высоцкий и Влади доби­ваются приема у министра культуры П.Демичева.

М.Влади: «Он принимает нас с улыбкой на устах, делает нам знак садиться и, сцепив свои пухленькие ручки, спрашивает, зачем мы пришли. Мы объясняем. Он берет телефонную трубку и, гля­дя нам прямо в глаза, говорит тоном, не допускающим возражений: "Соедините меня с директором «Мелодии»". И через минуту: "По­слушай, почему до сих пор не вышла пластинка Влади и Высоцко­го? Немедленно выпустить!"»

Это «немедленно!» растянулось на тринадцать лет — запись пролежала в архивах «Мелодии», и появилась пластинка только в 87-м году.

Тогда, в 75-м, прекрасный мастер художественной фотографии Валерий Плотников, участвующий в оформлении этой пластинки, видел макет диска, готового к производству. Но на краешке кон­верта чьей-то рукой была наложена резолюция: «До особого рас­поряжения!» Не ведала правая рука Петра Демичева, что делала ле­вая...

23 апреля Театру на Таганке исполнилось 10 лет. К юбилею группа таганских фанатов подпольно выпустила значок — эмбле­ма театра и надпись «ТЕАТР ЛЮБИМОВА — ЛЮБИМЫЙ ТЕАТР». Для постоянных зрителей этого театра слова «ЛЮБИМОВ» и «ТА­ГАНКА» всегда были синонимами.

В 12 часов «ветераны-основоположники» — Славина, Демидо­ва, Кузнецова, Петров, Комаровская, Колокольников, Полицеймако, Возиян, Хмельницкий, Васильев — с зажженными свечами просле­довали мимо всех афиш, вывешенных в фойе. Потом стали прихо­дить гости и поздравлять. А.Вознесенский вручил в подарок щенка: «Милая "Таганка", милый Юрий Петрович и не менее дорогие друзья Театра! У Театра врагов всегда было много. Я надеюсь, их будет еще больше, потому что Театр будет еще лучше. Поэтому я дарю соба­ку. Это волкодав, которому не страшны никакие зубы. Да! У ее ро­дителей уже есть все золото мира, остальное все, по-моему, заберет сама "Таганка". Вот. Вечером я прочитаю стихи, а сейчас — вот этот конкретный, неплатонический подарок».

Высоцкий вместе с писателем-сатириком М.Вольпиным тут же сочинили ответ на подарок:

Не зря театру в юбилей

Поэты дарят кобелей.

Театру, трудная судьба чья

Была воистину собачья.

Поэт ушел, щенка отдав,

И он стихами нас восславит.

А повзрослевший волкодав

Врагов театра передавит.

Вечером по традиции шел спектакль «Добрый человек...». По окончании был устроен шикарный банкет, человек на триста. Длин­ные столы накрыли в верхнем фойе ВТО. Показывали фильм о та­ганском «Гамлете», о гастролях в Алма-Ате. Закончилось концертом-капустником. Высоцкий исполнил сочиненный по случаю «Те­атрально-тюремный этюд на таганские темы»:

.................................................

А эти десять лет не путь тюремного этапа —

Они этап нелегкого пути.

Этот «этап нелегкого пути» был преодолен, прежде всего, бла­годаря Ю.Любимову, который эти первые десять лет почти не вы­ходил из своего театра. Каждый день, с десяти утра и до трех часов дня — репетиции, иногда мучительные, но всегда в полную силу, в напряженном ритме, а вечером он присутствовал на спектакле. И так — изо дня в день...

Пьем за того, кто превозмог и смог,

Нас в юбилей привел, как полководец.

За пахана! Мы с ним тянули срок —

Наш первый убедительный «червонец».

Жизнь и историю театра Высоцкий показал в традициях «блат­ной» тематики, от которой он не отходил до конца жизни. В дан­ном случае такая трактовка, к сожалению, имела свои основания. Поэт иронически говорил о серьезнейших проблемах художествен­ной жизни тех лет, об отсутствии свободы творчества, о трусливо-агрессивном отношении официальных кругов к лучшему тогда в стране театральному коллективу, как к чему-то не совсем законно­му, альтернативному и вредному, едва ли не преступному.