Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

А в 72-м в этот день в возрасте 37 лет ушел из жизни Леонид Енгибаров. Они не были друзьями, но Высоцкий очень любил и це­нил искусство «клоуна с осенью в сердце». Да и на клоуна Енгиба­ров не был похож... Он не проронил на манеже ни единого слова, но был абсолютно понимаем и детьми, и взрослыми. Он был Чаплином нашего времени.

Универсальность его осталась непревзойденной: акробатиче­ские трюки, жонглирование, балансирование на тросе и на пяти катушках... И в то же время он был не коверный комик, а ковер­ный трагик. Именно с Енгибарова, этого первого клоуна-философа, романтика, поэта, началась новая эра в искусстве клоунады. «Рус­ские артисты полностью изменили представление о клоунах, ко­торое сложилось у всех за последние сто лет... Самый интересный из них — Леонид Енгибаров...» — писал Доминик Жандо в «Исто­рии морового цирка». «Уйдя из жизни в тридцать семь лет, он ос­тался загадкой», — говорил о Енгибарове знаменитый клоун Юрий Никулин.

Вокруг имени Енгибарова, как это было и у Высоцкого, наслои­лось множество удивительных легенд, в большинстве своем взаи­моисключающих одна другую.

Впечатления военного детства обоих были абсолютно одинако­вы. Впечатлительному Лене запомнились ямы от фугасок, аэроста­ты над Москвой, витрины магазинов, заваленные мешками с пес­ком, бумажные кресты на окнах, очереди за хлебом, вой сирены воз­душной тревоги, военные песни, живые фашисты, которых вели по победившей Москве...

Они оба — Енгибаров и Высоцкий — один на арене, другой в стихах высмеяли любовь «дорогого Генсека» к наградам и самона­градам. По тому времени это был немыслимо дерзкий намек. Вы­соцкий сотворил свой театр авторской песни, а Енгибаров за год до смерти стал основателем «Эсцентрического театра Леонида Ен­гибарова», в котором был составлен авторский спектакль «Причу­ды клоуна».

Для массового зрителя впервые смертельные повороты их су­деб переплелись в фильме киностудии им. Довженко «Воспоми­нание» (1986 г.), где песня Высоцкого «Он не вышел ни званьем, ни ростом...» звучит на фоне кинокадров с Енгибаровым на аре­не цирка.

В тот июль в Москве стояла страшная жара, вокруг горо­да загорелись торфяные болота. Порой не разглядеть человека в нескольких метрах, нечем было дышать... 25 июля Енгибарову стало плохо, и он попросил свою маму — Антонину Андриановну — вызвать врача. Приехал врач — диагностировал отравление, выписал какое-то лекарство и уехал... Вскоре после его ухода Ле­ониду стало еще хуже. Матери вновь пришлось вызывать «ско­рую». Врачи не успели. Вскрытие показало, что причиной смерти стал тромб как следствие перенесенной недавно на ногах ангины. В день похорон после страшной многодневной жары разверзлись хляби небесные и затопило Москву — небо оплакивало велико­го артиста...

В августе Высоцкий в память о гениальном клоуне написал одно из самых своих пронзительных и горьких стихотворений:

Шут был вор: он воровал минуты —

Грустные минуты тут и там.

Грим, парик, другие атрибуты

Этот шут дарил другим шутам.

...........................................

В сотнях тысяч ламп погасли свечи.

Барабана дробь — и тишина...

Слишком много он взвалил на плечи

Нашего — и сломана спина.

Буквально все, что напишут и скажут о Енгибарове после его смерти, скажут о Высоцком в июле 80-го.

«Енгибаров вдруг очень высоко, на высокой ноте закончил свою жизнь» (Ролан Быков).

«Енгибаров — великий поэт движения. Гений. Имя его стало легендой» (Марсель Марсо).

«Леонид никогда не берег себя. Он прожил жизнь на зависть полнокровно. Умер, как и жил: резко и быстро. Как будто сам себя сжег» (Владислав Фиалка).

«Упал, как срубленное дерево. А сколько еще плодов могло при­нести это дерево!..» (Карел Херг, известный чешский клоун).

«С меня при цифре 37 в момент слетает хмель...» — писал Вы­соцкий. Рубеж, оказавшийся роковым для многих «истинных по­этов», стал таковым и для поэта арены. Для «любителей фаталь­ных дат и цифр» — еще одно знаменательное совпадение: Высоц­кий и Енгибаров ушли в разные годы, но в один июльский день, двадцать пятого числа... Их бронзовые фигуры на Ваганковском кладбище стоят совсем близко друг от друга. Над головой Высоц­кого — нимб гитары. Над головой Енгибарова — нимб клоунско­го зонта...

Даль и Высоцкий — самые интересные из актеров, которых я знал. К сожалению, так случилось, что оба рано ушли. Они в «Пло­хом хорошем человеке» вместе замечательно играли. Какой это замечательный человече­ский и чеховский дуэт!