Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Специалист по спутниковой связи, Константин разбирался на профессиональном уровне в звукозаписи, имел достаточно высоко­го уровня аппаратуру — стереомагнитофон «AIWA». Первую запись сделали на квартире Мустафиди на Обручева. Прослушали. Высоц­кому очень понравилось. Друзья Константина по его просьбе при­везли из Японии полупрофессиональную квадроакустическую ус­тановку «АКА1». Теперь уже на Матвеевской Мустафиди терпели­во, со знанием дела, расставил микрофоны, настроил аппаратуру, периодически стали записывать.

К.Мустафиди: «Но несколько условий мы оговорили. Первое — что я буду хранить архивы. Второе — что эти архивы дома у Володи не могут быть, потому что украдут — совершенно даже нет вопро­сов. Поэтому я приходил со своими пленками и записывал. И уно­сил. Все, что ему нужно было, я, естественно, переписывал. Он ино­гда просил для кого-то сделать. Это было нечасто. Промыслову в Моссовет, например, когда вопрос решался с квартирой. Для Ма­рины писал, для матери, для отца...

Писали не более десяти вещей за один раз. Трудно, во-первых, он пел, уставал. Восемь-десять песен. Когда писали, мы же не дума­ли, что все это кончится. Как это могло кончиться? Писали, чтобы был архив. Даже не архив, а такая базовая коллекция, он об архи­ве не думал, он хотел, чтобы был комплект хорошо записанных ве­щей. И в общей сложности, как я помню, мы записали около четы­рехсот песен».

По словам самого Высоцкого, К.Мустафиди был «самым круп­ным держателем магнитофонных акций».

К этому сотрудничеству очень ревниво относилась Марина. В беседе с О.Халимоновым она говорила: «Подумай, ну кто этот Кос­тя такой, чтобы делать Володе замечания: "Ты вот тут не так дела­ешь, там у тебя мотив не такой как надо..."»

Вспоминает О.Халимонов: «Костя Мустафиди эти годы дневал и ночевал на Матвеевской, а потом вдруг пропал начисто. Я спро­сил у Марины, куда девался Костя. Оказывается, Костя стал давать советы, как и что писать. А я с Костей был абсолютно согласен. Я и сам иногда указывал ему на неточности, но это касалось морской тематики и терминологии».

В своей книге о Высоцком Марина «раздаст всем сестрам по серьгам», достанется и Мустафиди: «Еще один приятель-электронщик долго был у тебя звукооператором и, имея в своем распоряже­нии оригиналы твоих записей, торговал ими».

Костя не «пропал начисто» и не «торговал записями», они про­должали встречаться, но записи Высоцкий делал уже в других до­машних студиях.

Впоследствии К.Мустафиди стал одним из крупнейших отече­ственных специалистов в области космической связи — диссерта­ция Константина Понайотовича Мустафиди с трогательной дарст­венной надписью хранится на книжной полке в квартире Высоц­кого. Не пропали и записи... Так появилась знаменитая «коллекция Константина Мустафиди», которая станет в 1989 году составной ча­стью собрания песен под общим названием «На концертах Влади­мира Высоцкого».

О квартире на Матвеевской остались воспоминания и у Ники­ты Высоцкого: «Самое сильное впечатление от песен отца я испы­тал, когда пришел к нему на квартиру на Матвеевской. Мы собира­лись куда-то идти, но он захотел показать мне какую-то новую пес­ню, потом спел вторую, потом еще... Часа два он пел. Так мы в итоге никуда и не пошли».

В квартире на Матвеевской Высоцкий проживет почти до кон­ца 1974 года. Потом его на несколько месяцев приютит у себя И.Дыховичный до окончания строительства собственного кооператива Высоцкого на Малой Грузинской...

31 июля Высоцкий приезжает в Ригу на съемки фильма А.Стол­пера по пьесе К.Симонова «Четвертый». Десять лет назад эту пье­су ставили «Современник» и Ленинградский БДТ. Главную роль иг­рали соответственно О.Ефремов и В.Стржельчик. Теперь эту роль предложили Высоцкому.

К.Симонов в своих произведениях всегда проводил мысль о том, что ни один человек не имеет права оставаться в стороне, ко­гда речь идет о судьбах мира, будущем наших детей, завтрашнем дне Земли. Поэтому он обозначил время и события в пьесе нарицательно. И имя героя останется неизвестным: до самого финала авторы будут называть его «Он». Сюжет фильма — диалог героя со своей совестью.

«Вчера Ему исполнилось 42, сегодня утром у него болела голо­ва, а вечером ему надо было лететь в Париж...» Но тут Его встре­тил кто-то из сидевших с ним в концлагере и сообщил, что амери­канский самолет с атомной бомбой вот-вот пролетит над Россией. А Ему, крупному американскому журналисту, надо оповестить об этом в газетах, пусть даже Его карьера полетит в тартарары! И тогда Он пойдет к женщине, которую любил и бросил ради женщины, на которой женился, не любя, отчего поднялся сразу вверх по карьер­ной лестнице и спустился на несколько ступенек вниз — к подвалу подлости. Он придет к Кэт, так ее звали, — придет к своему прошло­му: за помощью, за советом, как Ему поступить в этой пограничной ситуации. Кэт напомнит Ему о друзьях, с которыми Он летел ради­стом в экипаже из четырех человек, и уйдет, оставив Его наедине с сомнениями и невеселыми мыслями о своей путаной жизни. И вот здесь появятся «люди, возникшие в Его памяти»: Штурман, Дик и Второй пилот. Появятся молодые, в рваной военной форме, каки­ми Он их запомнил по концлагерю, откуда бежал благодаря их по­мощи. А они были расстреляны за организацию побега.